Святители и власти

К началу сентября голод в Кремле приобрел катастрофические масштабы. Цены на продукты поднялись неслыханным образом. Воловью шкуру продавали за полтора, а потом за три рубля. Хлебец стоил более трех рублей. Со временем хлеб исчез, и за лепешку с лебедой давали около рубля. Голодающие съели всех собак и кошек. Они облазили все лужайки, дворы в поисках лебеды и крапивы, сдирали кору с деревьев. Вскоре замечены были первые случаи людоедства. Командование гарнизона сделало все возможное, чтобы удержать в своих руках крепость. Дальнейшее сопротивление обрекало войско на мучительную гибель. Польский гарнизон Кремля насчитывал около трех тысяч человек. Спустя два месяца в нем осталось не более чем полторы тысячи человек, но и те утратили боеспособность. Наемники дошли до последней степени деморализации и разложения.

Союзники захватчиков — московские бояре дрожали за свою жизнь. Мародеры не оставили в покое даже главу семибоярщины. Двое солдат пробрались в дом Мстиславского и в поисках пищи перевернули там все вверх дном. Боярин хотел усовестить их, но получил такой удар по голове, что едва не отдал богу душу. Струсь велел повесить мародеров, которые зашли слишком далеко, но их казнь уже не поправила дела.

Избивая боярина, грабители, сами того не подозревая, оказали ему неоценимую услугу. Пособник иноземных завоевателей использовал увечье, чтобы предстать перед соотечественниками в качестве жертвы. Прошло совсем немного времени, и боярин объявил Пожарскому, что в Кремле он находился неволею и «литовские люди били его чеканами и голова у него во многих местах избита». Боярин лгал даже в мелочах. Его ранили не чеканами, а обломком кирпича. Памятный удар вразумил удельного князя и поставил последнюю точку в бесславной истории семибоярщины.

Архиепископ Арсений угодничал перед Гонсевским не меньше Мстиславского. Надежда на щедрую награду окончательно покинула его после того, как солдаты отобрали у него большую часть имущества. Изнемогая от голода и страшась, как бы его не съели завоеватели, епископ затеял дело, которое должно было спасти его от неминуемого возмездия. Однажды поутру он объявил сожителю по келье старцу Кириллу, что в ночных видениях его посетил некий чудный муж и долго беседовал с ним. Посланец небес открыл подвижнику, что сам бог внял его (Арсения) молитвам и теперь москвичи будут избавлены от тирании противоборных латинян.

Если Арсений за кого-нибудь и молился в осаде, так именно за «латинян». Но Кирилл выслушал исповедь епископа без усмешки на лице. Обсудив приметы чудного мужа, они сообща пришли к выводу, что их келью посетила не иначе как тень самого Сергия Радонежского. О лучшем нечего было и мечтать, ведь Сергий был основателем Троице-Сергиева монастыря, игравшего выдающуюся роль в земском освободительном движении. С помощью выдумки Арсений готовил почву к тому, чтобы смыть с себя клеймо изменника и приобрести влиятельных заступников в лице троицких монахов.

22 октября полковник Струсь начал переговоры с Пожарским о сдаче Кремля. Русские требовали безоговорочной капитуляции. Рыцарство домогалось различных уступок. Когда требования поляков стали известны казакам и ратным людям, казаки потеряли терпение. Они ударили в колокола и, поднявши хоругви, бросились на штурм Китай-города. На этот раз удача сопутствовала им. Наемники дрогнули перед их яростью. Одни были убиты на месте, другие, те, кому достало сил, успели укрыться в Кремле. Поражение окончательно подорвало моральный дух гарнизона. Полковники поторопились завершить переговоры о сдаче.

26 октября 1612 года Струсь выслал из Кремля членов семибоярщины. На другой день земские воеводы приняли капитуляцию от вражеского гарнизона. С освобождением Москвы от интервентов земские люди наконец получили возможность приступить к избранию главы государства.

В начале ноября Трубецкой, Пожарский и Минин разослали десятки грамот по городам с извещением о созыве Земского собора в Москве. Местной администрации и населению предлагалось выбрать по десять человек «лучших и разумных и постоятельных людей» и снабдить их «полным и крепким достаточным приказом», чтобы говорить им о царском избрании «вольно и бесстрашно». Раздор с семибоярщиной побуждал Совет земли искать поддержку в самых разных слоях населения. Не только дворяне и духовенство, но и посадские люди, крестьяне дворцовых и черносошных (государственных) волостей должны были прислать своих представителей в столицу.