Святое дело

Отец Василий осмотрел публику. Кроме главы администрации Щеглова, здесь находились и Скобцов, и начальник местных чекистов Карнаухов, и предводитель МЧС. Можно сказать, весь цвет районной администрации. А значит, вопрос и впрямь стоит серьезно и проблему должны решить.

– Что там у нас с похоронами? – наклонился к Карнаухову и тихо спросил глава района.

– Хреново. Уже понесли, – скривился Карнаухов.

– Надо было Поплавскую изолировать, – еще тише попенял чекисту Щеглов.

– Я пытался, к ней не подойти, – покачал головой немолодой дзержинец. – Одни активисты вокруг...

Священник громко откашлялся, и Щеглов, с досадой глянув на него, принял вертикальное положение.

– Значит, так, товарищи, – пытаясь выглядеть внушительным, постучал он карандашом в стол. – Вопрос у нас один: как предотвратить нарастание напряженности. Тише, товарищи! Я же просил не шуметь!

Народ стих. Глава взял со стола листок и принялся громко и внятно читать:

– В настоящее время отдельными несознательными горожанами готовится акция по превращению похорон гражданина Тохтагулова Ша Эн одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения в акцию массового неповиновения и антиправительственного выступления.

Народ затаил дыхание. Кроме некоторых малозначительных деталей, это была чистая правда.

– И наша с вами задача, товарищи, мобилизовать все усилия наиболее сознательной и авторитетной части нашего населения в направлении усиления влияния государственной власти.

Щеглов остановился и глубоко вдохнул. Такая длинная фраза далась ему нелегко.

– А где она, власть? – раздался с «галерки» язвительный голос. – Что-то я не вижу. Беспредел вижу. Трусов и говнюков по кабинетам вижу. А власти нет, не вижу. Ты лучше скажи, когда чужаков гнать будем?

Глава администрации побагровел.

– Кто это сказал? – зло сглотнул он. – Вон из моего кабинета! Чтобы ноги вашей здесь больше не было!

Народ загудел.

– А что, он правильно говорит! – поддержали бунтаря. – Когда «чеченцев» гнать будем?!

Народ одобрительно зашумел, задвигался, заскрипел стульями... И с каждой следующей секундой глава администрации района терял авторитет, а вместе с ним и дар речи. И тогда в дело вступил Карнаухов.

Главный чекист района просто поднялся со стула во весь свой немаленький рост и оперся кулаками в стол. Нет, он ничего не говорил, и даже не пытался. Он просто ждал. И народ, почуяв, что в дело вступили другие силы, постепенно смолк.

– Хочу разъяснить ситуацию, – тихо произнес Карнаухов. – Я буду излагать факты.

Народ снова затаил дыхание. Потому что факты – они и в Африке факты.

– Я, разумеется, ценю гражданскую активность наших уважаемых священнослужителей и представителей Союза усть-кудеярских ветеранов, – начал Карнаухов. – Но считать, что противостояние преступных молодежных группировок прямо там, в овраге, и завершилось, я бы не рискнул.

Народ внимательно слушал.

– Потому что это не соответствует действительности, – веско произнес чекист и сделал многозначительную паузу. – По оперативным данным, уже тогда, в овраге, строились планы проведения массовых драк и насильственных действий в отношении ни в чем не повинного гражданского населения. Это понятно?

Народ молчал. Встать и сказать, что понятно, давай дальше, и выглядеть при этом, как пацан, что ли, никто не рисковал. Но всеобщее молчание только усиливало эффект сказанных чекистом слов. Значит, нечего сказать против.

– Опять-таки по оперативным данным, – продолжил чекист, – преступные авторитеты Тахиров Равиль Фаизович одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения и Семенко Руслан Николаевич одна тысяча девятьсот...

Отец Василий слушал и думал. Формально все было верно. И каждый из присутствовавших наверняка признавал преступный характер наклонностей слободского и шанхайского авторитетов. Но было одно «но». Не они сколачивали эти группировки, возникшие, как говорят, еще в двадцатые годы, вместе с дроблением города на районы. Не они создали ту общественную атмосферу, в которой быть в такой группировке считалось признаком мужественности и вызывало у сверстников законное уважение. А значит, не в них все дело.

Карнаухов говорил и говорил, вдумчиво и веско. И с каждой его фразой атмосфера «совещания» менялась и становилась такой же, как и сам главный городской чекист: сухой, суровой и почему-то безысходной.

И тогда раздался этот звук.

Сначала священник ничего не понял. Он просто увидел, что Карнаухов неожиданно запнулся и как-то съежился. Он словно вмиг потерял эту свою абсолютную, несгибаемую профессиональную уверенность. Отец Василий прислушался и все понял: за окнами раздавался звук похоронного оркестра.

Народ переглянулся.

– И в такой ситуации... – пытаясь глотнуть пересохшим горлом и запинаясь, продолжил чекист, – вся общественность города обязана исполнить свой священный гражданский долг...

Звуки похоронного марша стали громки и отчетливы. Казалось, оркестр где-то совсем рядом, возможно, прямо под окнами.

– И поддержать усилия администрации по наведению порядка.