Святое дело

– Слышь, Петрович! – не сдавался священник. – Позвони в район Карнаухову, скажи ему, что Чичер здесь!

– Я что, похож на психа? – хмыкнул Петрович. – Мне еще с ФСБ связываться не хватало...

– Ты уже связался, – печально обронил священник. – Поздно назад – понимаешь?

– Не понял... – оторопел милиционер.

– А ты думал, какого хрена я в говне здесь бултыхаюсь?

Милиционер смолк, видно, задумался. Трудно сказать, с какой именно силовой структурой у него ассоциировалась навозная яма, но на этот раз он отцу Василию почему-то поверил. Сразу!

– Ты, мужик... эта... – глухо предложил он. – Сам позвони... А?

– Заметано!

* * *

Священника вывели из гаража, заставили помыть руки под колонкой и со вздохом провели в кабинет – чистый, свежепобеленный и пустой. Он схватил трубку и сразу же вышел на коммутатор ФСБ. Приходилось как-то обращаться, знал... И, разумеется, Карнаухова на месте не оказалось. Но тем не менее отца Василия тотчас соединили с карнауховским замом, и тот, выслушав короткое сообщение, жутко перепугался.

– Я эта... батюшка... с московскими товарищами посоветуюсь.

– А что тут советоваться?! – заорал в трубку священник. – Тут бригаду спецназа нужно присылать, прочесывать все, на хрен! Вы что, не понимаете, с кем дело имеете?!

Трудно сказать, понимал ли зам, с кем имеет дело, но перепугался он еще сильнее.

– Вы подождите, отец Василий, я сейчас... я сейчас!

И только москвичи, выслушав попа, решили все и сразу.

– Оставайтесь на месте, из милиции лучше не выходить. Людей высылаем, будут минут через двадцать. Все?

– А про Бачурина на пятом отделении вы не забыли? – спохватился поп.

– Группу захвата уже выслали. Не беспокойтесь. Что-нибудь еще?

– Тогда ключи от наручников захватите, – попросил священник. – И еще... мне бы помыться, пока вы едете.

– Исключено, – резко расставил все на свои места москвич. – Сидите там, где сидите! Причем тихо, как мышь!

Священник вытянулся в струнку и чуть было не выпалил: «Есть!»

* * *

Чекисты приехали даже раньше, чем обещали. Нимало не смущаясь, они посадили перепачканного навозом попа на постеленный в машине кусок целлофана и повезли его по «святым местам». Возле опрокинутого трактора спустили немецкую овчарку, но та довольно быстро сообразила, чем дело пахнет, и брать обильно политый навозом след Чичера категорически отказалась.

– Спецсредствами пользовался, – с умным видом прокомментировал собачий инструктор. – Собачки работать не будут.

– Тогда поехали к яме, – распорядился старший.

Но и навоз никаких тайн беглого террориста Чичера, увы, не выдал. Оставалось проверить склады.

Отца Василия отпустили мыться, но и когда он, часа через два, вышел из домашней баньки местного участкового Петровича в его же, слава господу, подходящей по размеру одежде, работы на складах завершены не были. И тогда священник попросил Петровича подкинуть его до автобусной остановки, а через сорок минут уже входил к себе в дом.

* * *

Ольги, само собой, дома не оказалось. Наученная горьким опытом, она всегда в подобных ситуациях брала маленького Мишку и мчалась к родне шашлычника Анзора, благо там ее принимали всегда, и принимали хорошо. Но сказать, что этого для душевного спокойствия было достаточно, священник не мог.

Ему ничего не было известно о судьбе Бачурина, он понятия не имел, удастся ли чекистам найти и обезвредить Чичера, и, само собой, он тяжко задумывался, когда допускал, что Чичера могут и не поймать. Этот человек и впрямь был не вполне адекватен и мог натворить такого, что МЧС по всей области расхлебывать будет. А главное, отец Василий не знал, как ему поступить с самим собой. Он не мог простить себе запустения в храме, но целиком отдаться нормальному исполнению своего основного долга не получалось – не по его вине.

Священник позвонил Анзору домой и убедился, что с Ольгой и Мишанькой все в порядке, затем принял ванну и едва не стер себе кожу, отдраивая уже раз смытые следы пребывания в выгребной яме. Затем почти бегом отправился в храм, и здесь впервые за все годы работы получил выговор – от своей старейшей прихожанки.

– Негоже, батюшка, про нас забывать, – прошамкала старуха.

И впервые отец Василий не нашелся, что ответить.

* * *

Он отслужил эту вечерню неровно и с многочисленными сбоями – сказывались усталость и некоторая растерянность из-за заслуженного упрека. А после службы, с трудом отбившись от диакона, вывалившего на него целый ворох городских сплетен, в том числе и о новой акции Виктора Сергеевича Бугрова, побежал домой. Принимать на себя моральную ответственность за других, не решив своих проблем, было бы в высшей степени неосторожно.

Дома священник снова позвонил своей ненаглядной женушке, снова услышал, что и с ней, и с Мишанькой все в порядке, и, торопливо раздевшись и упав на кровать, провалился в глубокий, тяжелый сон. И только утром, уже после службы, отец Василий оценил, насколько серьезна была та вчерашняя сплетня про Бугрова.