Святой Грааль

— Но падать дальше!

Он рухнул на постель, повозился, уже начал было похрапывать, как вдруг полог бесшумно отодвинулся, в шатер вступил Самота. Лицо вождя было смущенное, он теребил разорванную на груди рубаху:

— Простите, дорогие гости... Потревожил, но у нас новость. Только что прибыли гонцы от великого султана.

Томас насторожился, пощупал в изголовье мешок с чашей. Олег молчал, испытующе рассматривал вождя.

— Говорят, что из их тюрьмы удалось сбежать двум опаснейшим преступникам.

— Ну-ну, — поторопил Томас.

— Описали внешность, приметы... Словом, вас обоих.

Томас напрягся, подвинул ближе меч. Олег спросил:

— А что ответил ты?

— Что мог ответить? Кто-то из моего народа тут же сказал, что оба человека, чьи приметы совпадают, у нас в лагере. Наши гости. Тогда гонцы султана потребовали вашей выдачи!

— Ну-ну, — поторопил Томас.

Самота запустил пятерню за пазуху, почесался, что-то выловил, раздавил крепкими ногтями. Ответил буднично:

— Не думаю, что от султана.

— Почему? — спросил Томас быстро.

— Султан не станет требовать от того, кто не является подданным. Или данником. Урюпинцы никому не подчиняются! Мы — вольное племя.

Он захохотал, гордо выпятил худую грудь. Томас не убирал руку с меча, посматривал по сторонам, прислушивался, косил глазом на Олега. Вождь сказал с явным удовольствием:

— Я тут же вывел их на чистую воду. Пришлось признаться, что приехали издалека, вовсе не от султана. Объяснили, что вас присудили в Персии к четвертованию, в Индии — к сожжению, в Мезии должны заковать живыми, в Иудее — побить камнями, в Константинополе — распять на кресте... Что-то где-то еще, но все не запомнил. Виноваты в растлении малолетних, святотатстве, кровосмешении, разрушении храма Силула...

Томас покачал головой:

— У меня бы жизни на все не хватило! Возможно, это калика? Он старше, да и побывал везде.

Олег подумал, почесал в нерешительности в затылке:

— Когда это я рушил храм Силула? Я тогда был вовсе на другом конце Ланки!

Вождь кивнул с облегчением:

— Я так и понял, что преувеличили. К тому же не наше дело мешать людям жить так, как хотят. Мы не вмешиваемся в чужие обычаи. Нам боги ясно велели: не мешай другим!

— Они уехали? — спросил Томас сдавленным голосом. Он не выпускал меч.

— Сказали, что за ваши головы объявлено вознаграждение. В рупиях, динарах, гульденах, золотых кольцах, перьях страуса, слоновой кости, даже каких-то кунах... В общем, по мешку золота за каждого.

В спертом жарком воздухе шатра повеяло холодом. Человека с легкостью убивают за одну монетку, даже не золотую, а здесь некто могущественный с легкостью швыряет два мешка золота, желая чтобы заказ был выполнен со всей тщательностью и услужливостью.

— Семеро? — спросил Томас перехваченным горлом. Олег кивнул. Томас спросил тяжелым голосом. — Что вы решили?

Вождь отвел глаза, в лице было смущение:

— В таких важных вопросах... которые касаются всего племени, я должен советоваться со старейшинами. Даже со всем народом.

Он попятился, выдвинулся за пределы шатра. Томас прямо с постели прыгнул к крохотному окошку, где вместо материи желтела стенка бычьего пузыря. В дальнем месте лагеря собрались в кучу взрослые урюпинцы, оживленно спорили. Небо потемнело, высыпали звезды, но урюпинцев освещало багровое пламя, лица выглядели особенно угрюмыми и жестокими. Многие исчезали, затем появлялись уже с оружием. По странному обычаю, или по бедности, они носили мечи и кинжалы без ножен, и стальные лезвия в красном свете костров выглядели особенно зловещими.

— Мешок золота, — протянул калика задумчиво. — Отдаться им в руки, что ли...

Внезапно Томас ахнул, его лицо побелело. Он смотрел в мутную пленку с ужасом, словно увидел привидение. Олег ухватил меч, мгновенно оказался рядом.

Из дальнего шатра вышли двое добротно одетых воинов, подошли к кучке жарко спорящих оборванцев. Один был крепкий в плечах воин, ничем не примечательный, разве что движения в нем выдавали профессионального солдата, а второй был... Горвель. Исхудавший, с зияющей раной вместо левого глаза, с обезображенным лицом. Томас не сразу узнал рыцаря: огненно красная борода стала совершенно седой! Он двигался все так же быстро, хищно, зорко смотрел поверх толпы единственным уцелевшим глазом. Он был в легких доспехах, тонкая кольчуга доходила до колен, а грудь и спину укрывали тонкие пластины лучшей дамасской стали. На поясе висел хазарский меч.

В толпе что-то кричали, но слов Томас не слышал. Следом за мнимыми гонцами султана, а истинными — от Семерых Тайных, — из шатра вышел вождь Самота. Он вскинул руки, утихомиривая крики, закричал во весь голос, надсаживаясь и выгибая грудь, покраснев от натуги:

— Люди вольного племени урюпинцев! Уже знаете, что наши гости, посланцы султана, проделали длинный путь. Пришли с единственной целью сделать нас богатыми. Два мешка золота за головы двух чужаков! Можно купить по стаду верблюдов на каждого урюпинца, богатые шатры, лучшую еду, рабов, ковры! Мешок золота — это лучшие сабли из Дамаска, богатые лавки в любом городе, выкупленная земля... Подумайте!

Кто-то из задних рядов выкрикнул: