Святой Грааль

Рокамболь, которого прикрывали с боков щитами, сказал громким холодным голосом, в котором была сама смерть:

— Что скажешь в свое оправдание, червь?.. Я готов выслушать, хотя все равно поступлю так, как возжелаю... Гнусак, горн еще горит?

Низколобый радостно потер руки, взвизгнул от радости:

— Если не хватит дров — в зубах принесу! Вот подвалило: еще трое!.. Сами прибегли, искать не пришлось!

Горвель поерзал в седле, со страхом оглядел жестокие ухмыляющиеся лица. Он был в плотном кольце, к нему тянулись хищные руки, намереваясь стянуть на землю, а проклятые арбалетчики — уже семеро! — держали его на прицеле. Он поспешно вскинул руку, привлекая внимание Рокамболя, сделал странное движение поперек груди, словно нарисовал острый угол.

Глаза Рокамболя расширились, отшатнулся, будто толкнули в грудь. Нерешительно сложил пальцы вместе, нарисовал в воздухе непонятный знак. Горвель наклонил голову, и Рокамболь с великой неохотой сказал хрипловатым, сразу осевшим голосом:

— Все назад!.. Это не враги.

Воины, ворча, как загоняемые в клетку звери, отступили. Вскинутые над головами мечи и топоры опустились, но оружие осталось в руках, ножны болтались пустыми. На угрюмых лицах проступило жестокое разочарование. Четверо подхватили убитых, уволокли, оставляя на белых мраморных ступенях кровавые следы. Следом унесли саблю и меч. Арбалетчики опустили арбалеты, но не ушли, стальные струны остались натянутыми.

Горвель подъехал к Томасу, голос глухо забился в стальном ведре шлема:

— Ты не ушел, наш заклятый... И мой личный враг!

Томас повернулся к Олегу, совершенно игнорируя нависающего над ним тяжелого всадника:

— Этого подлеца ждет ад, но он уже получил ад и здесь, при жизни!

— Плюнь, — посоветовал Олег. — Перестань о нем даже думать.

Горвель с силой ударил Томаса по лицу. Голова рыцаря дернулась, но он устоял, даже не отступил. Горвель, тяжело засопел, замахнулся шире и ударил со страшной силой, стремясь разбить губы железной перчаткой. Томас снова лишь чуть мотнул головой, покосился на калику. Тот невесело проговорил, еле ворочая языком:

— Оживаешь?.. Меня распирает... правда, я нажевался раньше...

Рокамболь звериным чутьем ощутил неладное, закричал обеспокоенно:

— В пыточный подвал!.. Там узнаем все.

Калику ухватили с двух сторон, повисли на плечах. Тот внезапно взревел страшным нечеловеческим голосом, веревки затрещали, взвились как тонкие гибкие змеи. В два огромных прыжка оказался на верхней ступени, взмахнул кулаком, и Рокамболь, описав длинную дугу, упал на землю перед замершими стражами и остался недвижим.

Томас напрягся, рванул цепи. Железо устояло, однако чуял буйную мощь, рванул сильнее, и руки разлетелись в разные стороны! Торопливо наклонился, ухватил цепь на ногах. Звонко хрустнуло, в кулаке остался конец смятой цепи. Не останавливаясь смял насевших стражей, что пытались тащить в подвал, кого-то стоптал, раздавил, бросился вслед за каликой. За ним с криком кинулись остальные. Горвель понуждал коня подниматься по ступеням, подковы скользили по гладкому мрамору, конь пугался, останавливался, пятился.

— Поздно! — закричал Олег громовым голосом.

Он ударился всем телом в белоснежную колонну. По блестящему камню побежали трещины, колонна выгнулась в другую сторону, две-три тяжелые глыбы выпали, как выбитые тараном, с грохотом покатились по ступеням, сбивая с ног и калеча набегающих снизу латников.

Томас ухватился за другую колонну, потряс, подражая калике, но мраморный столб, удерживаемый кровлей, устоял. В трех шагах Олег упал, уворачиваясь от брошенного копья, перевернулся через голову и в прыжке саданулся о другую колонну. Вверху послышался треск, на пол со стеклянным звоном посыпалась цветная мозаика. Покатились тяжелые глыбы, от колонны остался широкий каменный пень. Глыбы раскатились, сбивая с ног стражей, его тяжелая крыша удержалась, лишь просела, оттуда уже не дождем, а цветным градом сыпались стекляшки, мелкие камешки.

Олег с разбега прошиб третью колонну, успел добежать до четвертой, когда страшно загремело, рядом упала тяжелая каменная плита, брызнула мелкими обломками. Послышались крики раздавленных людей, и тут сверху обрушилась каменная лавина.

По плечу Олега больно ударило, на него падали глыбы, плиты, мелькали

барельефы, летящие нимфы, безголовые сатиры. Сквозь облако искрящейся пыли и мелкой крошки видел могучую фигуру Томаса — тот хватал, давил, отбрасывал, снова хватал. Потом туча падающих камней и рухнувшей крыши скрыла рыцаря, Олег бросился в ту сторону, прыгая через груды мрамора, ничего не видя в облаке пыли:

— Томас!.. Сэр Томас!.. Отзовись, сэр Томас!

Медленно посветлело, грохот утих. Олег увидел, что крыши больше нет, солнце прожигает лучами насквозь пыльное облако, что оседает очень быстро — мрамор! Олег закричал снова:

— Томас! Да отзовись же!