Святой Грааль. Во власти священной тайны

Благодаря этим своим свойствам Грааль в ряде мест описан как «wunsch», что буквально означает «совершенство»[232]

в этом мире и в раю небесном, но почему и каким образом возникло это совершенство — остается тайной, возможно, преднамеренной. Другие атрибуты вольфрамовского Грааля в большинстве своем относятся к миру естественных чудес, запечатленных в бестиариях[233], гербариях и сборниках изречений той эпохи. Так, легенду о фениксе он заимствовал из бестиария, но при этом трудно понять, каким образом сила камня может сжечь феникса и превратить его в пепел, как о том сказано у Вольфрама[234]

. По-видимому, феникс изображен ради того, чтобы показать могущество и уникальность природы Грааля: феникс — редчайшая и роскошнейшая из птиц, подобно тому как Грааль — самый редкостный, диковинный и дорогой драгоценный камень на свете. Помимо этой версии, трудно выстроить другую символическую аргументацию, ибо феникс описан в бестиарии как прообраз воскресения мертвых, которое не имеет прямого отношения к основной функции Грааля. Следующая тема, способность отодвигать смерть, представляет собой общее место многих легенд о чудесах евхаристии и, таким образом, легко соотносима с евхаристической природой Грааля, выражением которой служат голубь и облатка для мессы. Другим атрибутам найти место несколько труднее: идея о том, что Грааль способен продлевать молодость — это в большей мере загадка; она встречается только в «Перлесво», романе, которого Вольфрам, по-видимому, не знал. Кроме того, Грааль обладает качествами, которые относятся к области свойств магических камней: переносить его позволено только избранной деве, для которой он кажется легким, почти невесомым. Зато для грешника он непосильно и неподъемно тяжел. Когда единокровный брат Парцифаля, Фейрефиз, приближается к Граалю, будучи еще язычником, святыня оказывается невидимой для него; и лишь после крещения он обретает способность видеть ее.

В первой же сцене, в которой появляется Грааль, после иератической церемонии, сопровождающей его явление в зале, мы узнаем, что присутствие Грааля оделяет всех собравшихся яствами и питьем:

«стоило им только протянуть руку, как они получали всего в изобилии — если я солгал в этом хоть единой живой душе, вы можете ославить меня и оболгать как угодно! — горячие яства и холодные, свежие блюда и вчерашние, домашнее мясо и дичь. «Да, никто никогда не видал ничего подобного!» — мог бы сказать всякий, но ему пришлось бы проглотить собственные слова, ибо Грааль являл столь блаженный плод, будучи таким средоточием всей земной сладости, что почти перевешивал все, что говорится о Царствии Небесном».

Да, это — Вольфрам и присущая ему шутливо-ироническая манера; во-первых, он излагает волшебную, совершенно неправдоподобную историю, а затем, как бы услышав реакцию на нее своей аудитории, повторяет свой рассказ в несколько ином ключе. Главное здесь — стремление донести до слушателей информацию о том, что Грааль — неиссякаемый источник пищи: деталь, заимствованная им в одном из ранних продолжений «Истории о Граале». Он развивает ее, превращая в описание роскошного пира. Кроме того, она служит для того, чтобы подчеркнуть необъяснимую сдержанность Парцифаля, его нежелание задать естественный вопрос по поводу столь невероятной сцены.

Описание Грааля как источника питания повторяется в диалоге Треврицента с Парцифалем, и его способность питать братство, служащее ему и охраняющее его, приписывается той самой облатке, которую каждый год приносит голубь. Здесь Вольфрам повторяет идею о том, что причастие само по себе достаточно для поддержания жизни, но увязывает ее со своим же более ранним описанием пира Грааля. У Кретьена Грааль питает отца Короля-Рыбака; здесь же он дарует яства и питье целой компании рыцарей Грааля, а затем из источника роскошных пиров превращается в источник существования, хотя и появляется крайне редко.