Святой Грааль. Во власти священной тайны

Миссия Талиесина завершается успехом, и наступает Золотой век Логрии. Лирические стихи, описывающие его, отражают различные философские концепции, но сосредоточены они на природе любви. Последнее из них — «Появление Паламеда». Паламед, изучивший премудрости арабской науки, видит Изольду и восхищается «геометрической» правильностью ее черт и стана. Но в конце стихотворения, когда он грезит о первом роде любви, физическом совершенстве, Зверь Вопрошающий

..лукаво проникает сквозь зазорМеж сущностью Царицы и царицей.

Он должен непременно получить ответ на взаимосвязь между плотью и духом, прежде чем познать чистую интеллектуальную любовь.

Но этот замысел обречен на провал: реальные действия, которые не позволили Логрии стать королевством Грааля, — это невольный инцест (кровосмесительная связь) Артура с Моргаузой (Морганой) и столь же случайное убийство Балином собственного брата и нанесение Плачевного Удара. Обе пары персонажей действуют слепо, и в совершаемых ими преступлениях нет их личной вины, за исключением проявления падшей, греховной природы человека, все поступки которой проявляются глубоко под поверхностным планом Логрии.

И тем не менее именно из этого краха вырастает критерий успеха. Грааль не может появиться во всей

Логрии, но не поврежденные грехом люди Логрии вполне достойны появления Грааля. И здесь Талиесину предстоит новая задача — приготовить ему путь. Окружение великого барда — инструменты его воли; в основе их усилий лежит спасение, достигаемое через посредство поэзии и чувств, что является функцией самого Талиесина. Именно Талиесин на правах главы этого «Братства спасенных» приветствует первых из будущих служителей Грааля, прибывших ко двору, — Персиваля и его сестру Бланшефлор. В результате козней Мерлина и Брисена рождается Галахад, появившийся на свет ценою безумия его отца, Ланселота, — вина, которую Галахад впоследствии загладит и вернет отцу рассудок Галахад а вверяют заботам Бланшефлор, и весь период его юности отражен в одном-единственном стихотворении: «Паламед до принятия христианства». Паламед терпит крах в своих исканиях; интеллектуальная любовь — не для него. Но итогом его разочарований становится его крещение и обращение в христианство: вера как спасение от неверия.

Появление Галахада происходит вечером, накануне крещения Паламеда; о его прибытии в Камелот мы слышим от Талиесина, Гарета и раба, которые горячо обсуждают это событие. Их беседа настолько жива и поэтически усложнена, что даже КС. Льюис признавался, что в ней есть пассажи, которых он просто не понимает. Что касается нас, то мы уловили здесь важнейший образ: союз плоти и духа, которым должна была стать Логрия, достигнут в одном-единственном избраннике. Никому, за исключением трех достойных, не удалось попасть в замок Карбонек; все остальные рассеялись по Британии. Силы Броселианды отступили.

Паламед находит решение этой проблемы: все то, что он считал тупиками для себя — любовь, слава, ирония, — на самом деле пути к великой цели. Счастливый от сознания этого, Паламед умирает.

Итак, теперь достигнуты кульминация и одновременно антикульминация сюжета. Грааль обретен ценой гибели Круглого Стола. Так, с одной стороны, триумф, описанный в стихотворениях «Персиваль в Карбонеке» и «Последнее путешествие», уравновешивают несчастья в таких стихах, как «Созерцание Мордреда» и «Молитвы папы». Мордред видит, что идеализм в рушащемся королевстве сменяется эгоизмом, и заявляет: «Я сделаю свой выбор и буду восхваляем за него». Для него Грааль — бесполезный или даже мифический котел изобилия:

Отец мой вынашивал мысль о Граале — источнике счастья,а я обойдусь без подобной волшебной механики.Но коль он окажется вправду таков, как о нем говорят,

я дюжину рыцарей тотчас пошлю, чтоб забрать его.Мой повар, ей-ей, будет рад, коль котел Керидвен[446]появится вдруг на его очаге…

Но Мордред совершает ошибку и умирает; лучшие сыны Логрии приходят в Карбонек и обретают Грааль. Когда же Грааль переносится в Саррас, Логрия погружается в пучину хаоса, из которого некогда восстала. Талиесин распускает свое братство, и перед расставанием они собираются в последний раз, во плоти или в духе, на мессе, которую совершает Ланселот. Миссия исполнена до конца; все, что можно обрести и достичь, обретено и достигнуто. Возглас Ланселота «Ite, missa est»[447] служит сигналом к необратимому рассеянию братства, и «тот, кто прежде был Талиесином», медленно уезжает прочь.