Святой Грааль. Во власти священной тайны

Святая Кровь, которая в научных кругах часто, хотя не слишком обоснованно, связывается с историей Грааля, является самой почитаемой в Брюгге реликвией. Считается, что Святую Кровь доставил из Святой земли отец Филиппа Фландрского — Тьерри Эльзасский[139]

. На его надгробии в Уоттене в эпоху позднего Средневековья была сделана надпись, гласящая, что Тьерри «четырехкратно посещал Святую землю, а вернувшись, привез с собой Святую Кровь Господа нашего Иисуса Христа…». Хроники позднего Средневековья указывают даже точную дату этого происшествия: 1148 или 1150 г. Однако первые свидетельства пребывания в Брюгге столь великой святыни появляются не ранее 1256 г. И хотя древнейшие хроники часовни св. Василия, в которой хранится эта святыня, утрачены, совершенно очевидно, что предание о том, как Тьерри привез реликвию, довольно позднего происхождения. Мы вправе были бы ожидать, что приобретение столь важной святыни было бы отражено во фламандских летописях, между тем история этой святыни нам совершенно неизвестна. И все же, если информацию о происхождении Святой Крови в Вейнгартене можно признать достоверной, то эта реликвия изначально принадлежала Балдуину V Фландрскому, затем ее хранителем стал Балдуин VI, а Юдифь Фландрская унаследовала лишь часть святыни, которую и завещала Вейнгартенскому аббатству. Все это кажется правдоподобным, но, поскольку невозможно доказать, что вейнгартенская реликвия является вкладом Юдифи, мы вынуждены блуждать в области догадок и гипотез, тем более что святыня из Брюгге ни в одном из письменных источников до 1256 г. ни разу не упоминается. Доказав правомочность вейнгартенской легенды, мы смогли бы сделать вывод о том, что и Филипп Фландрский, покровитель Кретьена де Труа, всерьез интересовался темой, которая впоследствии станет центральной для всех романов о Граале, а далее мы смогли бы объяснить, почему «Продолжения» также написаны для представителей рода фландрских герцогов.

Однако более вероятно, Святая Кровь, хранящаяся в Брюгге, является одной из множества подобных реликвий, оказавшихся на Западе в результате разгрома Византии участниками Четвертого Крестового похода. В первое десятилетие XIII в., когда крестоносцы усиленно вывозили награбленное, на Запад хлынуло великое множество реликвий. В числе мародеров находились даже цистерцианские аббаты — их было не менее шести! Не исключено, что главным побудительным мотивом, заставившим крестоносцев двинуться на Византию, послужила надежда заполучить святыни и драгоценные сокровища, хранившиеся в раках и реликвариях.

В современных исторических экскурсах, описывающих столицу Восточной империи, подчеркивается, что, как только христианство стало официальной религией Римской империи, византийские императоры завладели Палестиной и вывезли из нее все наиболее ценное, что только могли найти: так уникальные реликвии проторили путь в Византию. История Святой Крови, хранившейся в Византии, темна и загадочна. Скорее всего один из императоров приобрел ее где-нибудь между 1099 и 1150 годами, однако, как и откуда она попала в Византию, остается неизвестным. Эта реликвия пребывала в домовой церкви императора в честь Фаросской иконы Божией Матери, и придворные широко распространяли славу о ней. Итак, Святая Кровь и Святое Копье хранились одно время в одной и той же церкви. Еще Робер де Клари был глубоко удивлен изобилием найденных в ней реликвий — о чем мы узнаем из его описания разгрома Византии в 1204 г. Разграбив столицу империи, крестоносцы захватили массу экземпляров реликвии, именуемой Святой Кровью: дож Венеции Энрико Дандоло почти сразу же отправил эту святыню на родину, другие реликвии постепенно оседали в Суассоне, Пери (Эльзас), Хальберштадте, Сен-Обене в Намюре, в главном монастыре цистерцианской конгрегации в Клерво. В последующие годы Святую Кровь доставили во все уголки Фландрии, северо-восточной Франции и в сам Париж.

Культ Иосифа Аримафейского в Гластонбери

Гластонбери, самое известное место из тех, что ассоциировались в Средние века с именем короля Артура, оставался непритязательным скромным уголком Англии до тех пор, пока в него не привезли мощи предполагаемого основателя города — св. Иосифа Аримафейского. Даже в хрониках Уильяма Малмсберийского, создававшихся в начале XII в., еще нет легенд, связывающих историю гластонберийского аббатства с именем этого святого. Они сложились лишь к XIII в., тогда же возникает новая версия сказания об основании аббатства, а труд Уильяма Малмсберийского появляется в обновленной редакции, в которой на первую роль выступает Иосиф Аримафейский. В середине XIV в. историю гластонберийского аббатства пишет Джон (Иоанн) Гластонберийский, активно черпавший материал из романов о Граале.

Мы не знаем, что сложилось раньше, романы о Граале или новое предание об основании гластонберийского аббатства. Однако в двух романах, опосредованно связанных с Гластонбери, содержатся в зародыше те образы и мотивы, которые впоследствии были развиты монахами аббатства.