Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

Вылезли из трущоб и те, кто не особенно различал лозунги и не отличал иноземцев от хозяев родины, кто не видел особой разницы между королевской властью и республиканским режимом. В их поведении была свирепость, которую порождали нужда и невежество. Полилась кровь, которая еще больше возбуждала жестокость. Партии или чаще шайки плодились одна за другой, выдвигали из своей среды жестоких вожаков, которые быстро все забыли о высоких идеалах провозглашенной республики. В числе тех, кто громче других кричал о республике, были и королевские агенты. Особенно прославился один из вожаков, некий Гаэтано Мамоне, наводивший ужас на современников своими зверствами. Говорили, что он находил забаву в мучениях своих жертв и с наслаждением пил из черепа человеческую кровь. Гибли и правые, и виноватые, междоусобица разъедала бывшее королевство. Невыносимые налоги, жестокости, полное бесправие размывали республиканские иллюзии. Население хотело защиты, какого-то сильного покровительства, длительного спокойствия.

Англия, Турция, Россия, Австрия — вот те силы, которые могли отринуть французов, их новую деспотию. Эскадра Нельсона защищала королевскую власть в Сицилии, вела безуспешную осаду Мальты, блокировала французскую армию Бонапарта в Египте. Одной ей было не по силам остановить войска Директории. Австрия дрожала за Альпами перед лицом республиканской Франции, взывала о помощи к России. И Суворов своим молниеносным движением завязал все ее силы на североитальянский фронт. К туркам неаполитанцы всех лагерей ни за что бы не обратились, они были их вечными врагами на морских путях, жестокими соперниками, не дававшими пощады при встрече. Правда, они находились в союзе с Россией, но их нравы от этого не изменились. Передавали достоверный слух, что Ушаков взял первых французских пленных на острове Цериго и обещал отпустить их на родину при условии, что они дадут слово не сражаться в течение года против России. Кадыр-бей просил Ушакова употребить против пленных военную хитрость. «Какую же?» — спросил русский адмирал. «По обещанию вашему, французы завтра надеются отправиться в отечество свое и спят спокойно в своем лагере. Позвольте же мне подойти к ним ночью и тихо вырезать их». Кадыр-бей был крайне удивлен и долго раздумывал, почему Ушаков отказал ему в этом акте.

Неаполитанцы знали о подобных представлениях о войне, обращении с пленными не только у турецких командиров, но и рядовых. Кровь «неверных», по их мнению, ничего не стоила, а неаполитанцы были «неверными».

Оставалась Россия. До Суворова было далеко, но эскадра Ушакова совсем рядом. Порядок, организованность, дисциплина, которые хотел внедрить командующий русским флотом, были долгожданны в истерзанной стране. От королевского двора на Корфу был послан министр Антониу Мишеру. Ему было поручено в срочном порядке добиться, чтобы в Мессину было незамедлительно послано 9 тысяч человек для охраны королевской четы, надобно было помочь и кардиналу Руффо, находившемуся во главе калабрийской Вандеи, где он создавал «христианское королевское войско». «Только немедленное прибытие русских может спасти нас», — писала 19 февраля 1799 года Мария-Каролина кардиналу Руффо. Добиться скорейшего русского десанта — таковы были инструкции Мишеру от Фердинанда и премьер-министра королевства Актона[26].

К Ушакову потянулись делегации жителей городов — купцы, священнослужители: «Спасите! Защитите! Окажите помощь!»

Русский адмирал, как казалось при королевском дворе, не спешил. Фердинанд и особенно Мария-Каролина взывали к Павлу. Они после бегства из Неаполя в Палермо находились все время в кошмарном состоянии. Павел же еще не разочаровался в своих целях и союзниках и был полон монархических иллюзий о своем высоком предназначении. В конце года в Санкт-Петербурге был подписан договор о совместных действиях Неаполитанского королевства и России против Франции. По договору оказывалась конкретная военная помощь королю обеих Сицилий. Флот и 9 батальонов пехоты с казаками переходили под общее командование неаполитанцев. Эскадра Ушакова и войска Суворова решали судьбу завоеваний Директории в Италии.

Конечно, действия войск коалиции служили консервативным целям, но следует помнить следующие обстоятельства. Динамичная французская буржуазия на этом этапе захватила Мальту, Египет, Сирию, развязала войну в Европе и Средиземноморье, предполагая расширить свои владения. Республики, которые создала тогда Франция в Европе (Гельветическая, Цизальпинская, Лигурийская, Батавская), были просто марионетками, да, кроме того, Директория отнюдь не предполагала развивать их национальное самосознание и экономику. Фактически это были полуколонии, придатки Франции.