Святой: русский йогурт

Пасьянс складывался удачно. Городок имел все необходимое — обширные склады, хорошее транспортное сообщение, а главное — отлаженный механизм производства спиртного. Приди и владей, как говорили древние.

Хрунцалов — этот жирный, вечно потный боров, втиснувший свою необъятную задницу в кресло городского главы — наотрез отказывался делиться властью.

— Не подбивайте под меня клинья, — ответил он Спыхальскому, ведшему переговоры о совместном бизнесе. — Я здесь козырный туз.

Бокун не понимал тупого упрямства мэра, отвергавшего предложение сотрудничества. Но однажды он увидел любопытный фильм, снятый четой английских натуралистов в африканской саванне. Его поразил эпизод, в котором до безобразия некрасивый кабан-бородавочник оборонял свою нору от стаи гиен.

В конце концов хищницы выпустили вепрю потроха, но он так и не удрал, хотя мог. Хрунцалов, уразумел Бокун, был сродни этому бородавочнику. Своими владениями, властью и деньгами мэр делиться не собирался.

Бокун приказал Спыхальскому, отошедшему на вторые роли, свернуть переговоры. В ход пошла стратегия паука…

Мухой, угодившей в сеть, был заместитель мэра господин Сапрыкин, субъект с мелким уголовным прошлым и ненасытным аппетитом к сексуальным развлечениям. За ним люди Бокуна установили тотальную слежку. В еженедельных отчетах мелькала одна и та же пикантная деталь. Заместитель мэра регулярно пользовался услугами проституток. Но не в этом заключалась изюминка. Агенты отметили, что господина Сапрыкина тянуло на экзотику. Бывая в Москве, он «снимал» то замшелых жриц любви, на которых без содрогания нельзя было взглянуть, то див восточного типа и даже потратился на дорогущую негритянку, обслуживающую клиентов известного ночного клуба.

— Ищет остроты ощущений! — констатировал Бокун, прочитав сводки агентов. — Приготовьте этому самцу что-нибудь погорячее…

Юная куртизанка, фланировавшая по Тверской, ела мороженое. Острым розовым язычком девица слизывала тающий крем, томно прикрыв ресницами подведенные глаза. Она отшила с десяток клиентов, слетающихся к ней, как мухи на мед. Убойную привлекательность проститутке обеспечивал ее смелый наряд, состоявший из полупрозрачной блузки, заправленной в короткие джинсовые шорты, и юный возраст.

Притормозивший красный «Пежо» приветливо распахнул двери. Недолго посовещавшись с водителем, девушка села в машину.

— Сопля малолетняя клиента уводит! — благим матом заорала дама своему сутенеру, ничего не предпринимающему, чтобы восстановить справедливость.

Пастух путан подошел к возмущенной подопечной жрице любви и зажал ей рот ладонью:

— Ляпу, зараза, закрой! Из-за твоих куриных моз…гов меня на собственном члене повесят. Малышка под клиента подставлена. Усекла, кобыла? — Монолог закончился болезненным тычком под ребра.

Через несколько дней к господину Сапрыкину наведались гости. Представившись, они расселись в кресла.

Бокун, щелкнув замками элегантного кейса, достал : видеокассету:

— Взгляните на ваши художества, Валерий Александрович!

Едва засветился экран, Сапрыкин узнал комнату и кровать, где он резвился с юной проституткой.

— А вы мастак, господин Сапрыкин, — комментировал кадры Бокун. — Йогой не занимались? Такие позы простому смертному неподвластны. Вам, Валерий Александрович, в порнофильмах сниматься надо.

Такой талант на корню гибнет!..

Телевизор лопался от оргастических стенаний и стонов. Казалось, видик прокручивает пленку, запечатлевшую повальную случку в обезьяньем питомнике.

— Но и партнерша вам под стать. Завидный темперамент и изобретательность, — продолжал Бокун.

Справившийся с шоком заместитель мэра, побагровев, встал в позу оскорбленной невинности:

— Это шантаж?! Мерзавцы, сфабриковали видеозапись. Я государственный служащий…

Поднявшийся с кресла Бокун влепил пощечину господину Сапрыкину:

— Ты невыхолощенный осел…

Тот пытался поднять руки, чтобы защититься, но Сапрыкина крепко держали спутники Бокуна, продолжавшего хлестать по щекам заместителя Хрунцалова.

— Ты ублюдочное животное! — Бокун переходил на повышенные тона. — Этой девочке четырнадцать лет, а ты, тварь, что с ней делаешь! Смотри! — Схватив за челюсть, он развернул Сапрыкина лицом к экрану. — Тебя самого не тошнит?.. Четырнадцать лет! Сколько ты заплатил? Ей хватит на конфеты?

Сапрыкин мотал головой, точно на него налетел рой пчел:

— Не правда…

— Девчонка вскрыла вены. Но перед смертью она написала заявление об изнасиловании, — переход Бокуна с крика на шепот был тонким психологическим приемом, угробившим Сапрыкина.

Тот запрокинул голову и протяжно завыл на одной ноте:

— Не правда…

Приемом, который у детей называется «саечка», Бокун заставил его замолчать. Господин Сапрыкин в буквальном смысле прикусил язык, и по его подбородку заструился свекольный ручеек.

— В морг на опознание поедем?! — с ухмылкой палача спросил Бокун.

Вместо ответа господин Сапрыкин встал на колени.

Знакомый с Уголовным кодексом, бывший зэк по кличке Фарш знал о статье, карающей за вступление или склонение к половой связи несовершеннолетних.

Чтобы откупиться от тюрьмы, он мог продать душу дьяволу.