Святослав

— Великий император, — сказал Лев, — я лично обыскал гинекей и никого там не нашел. Мы осмотрели также и весь дворец, но врагов нет.

— Спасибо вам, — поблагодарил император. — Теперь я усну спокойно. Ступай домой, Лев!

И Лев Валент вышел из опочивальни.

— Великий василевс, — сказал на прощание императору па-пия Михаил, — ложись и спокойно спи. Всю ночь, не смыкая глаз, я буду стоять у дверей опочивальни. У тебя есть завистники и враги, но есть и настоящие друзья, которые отдадут за тебя жизнь. Спи спокойно, василевс!

Поцеловав красную сандалию императора, он удалился.

И тогда к Никифору вошла Феофано…

Он не бросился к ней навстречу, как это делал всегда, заслышав ее шаги, а стоял в углу опочивальни и глядел из-под густых темных бровей хмурыми, как ей показалось, злыми глазами.

Тогда Феофано сама пошла вперед — в золотистой тунике, с яркой розой на груди, с ниткой жемчуга, тускло мерцавшей в волосах, в маленьких красных сандалиях на босу ногу.

— Император! — услышал он ее голос. — Что с тобой? Ты болен, мой василевс?

И тотчас же его словно ударило в грудь, к нему долетел аромат розы — запах ее тела.

— Феофано! — сказал он. — Я не болен, но у меня очень болит сердце.

— Что случилось? — Она остановилась совсем близко от него. — Скажи мне, мой любимый император: почему у тебя болит сердце?

Никифор поглядел ей в глаза — темные, глубокие глаза, на самом дне которых мерцали искорки. И Феофано выдержала его взгляд, словно не мучили ее никакие сомнения, словно душа ее была чиста и прозрачна, словно несла она с собой только правду.

— Феофано! — прошептал он. — Я открою тебе всю душу, но обещай, что ты не станешь на этот раз сердиться на меня.

— Император! Неужели ты хоть минуту сомневаешься?

— Тогда читай, — сказал император и протянул ей записку. Она взяла записку, подошла к светильнику и стала так, чтобы он видел малейшую черточку на ее лице, неторопливо разгладила своими тонкими пальцами бумажку, скомканную рукой императора, и принялась читать.

Император следил за ее лицом. Феофано подняла голову, -она была совершенно спокойна. Никифор увидел на ее лице улыбку.

— Так вот почему, — промолвила Феофано, — приходили к нам в гинекей Лев Валент и папия Михаил? Я хотела их выгнать: ведь у меня там сегодня гости — две царевны из Пресла-вы. Но потом решила не мешать им делать свое недостойное дело, обещала, — виновато добавила она, — не сердиться. Но зачем же ты, император, оскорбляешь меня, твою Феофано? Неужели, вместо того чтобы посылать этериота Валента и никчемного Михаила, ты не мог позвать меня и показать эту глупую записку?

— Прости меня! — воскликнул Никифор. — Но, Феофано, я уже не знаю, кому верить, кому не верить!

Она шагнула вперед и положила свою теплую руку на его плечо.

— Мой император, мой василевс, краса и гордость Византии, — сказала она, склоняя голову на грудь Никифора, — я понимаю, у тебя много забот — ты грустишь о покойном отце, тебя беспокоит война в Болгарии, в такое трудное время заболел еще и паракимомен Василий. Но, император, почему ты забываешь, что у тебя есть Феофано, которая тебя любит и живет только для тебя?…

Она смотрела ему в глаза так, как может смотреть мать или ребенок.

— Тебя взволновала эта записка, но ты забыл, что она оскорбляет и меня. Вооруженные люди в гинекее! О император, будь уверен, Лев Валент и Михаил осмотрели и обыскали все покои. Я не знала, кто и почему их послал в гинекей, и пришла жаловаться на них. Оказывается, ото твой приказ…

— Прости меня, Феофано, — повторил Никифор, — я вовсе не хотел тебя обидеть…

— Я уже позабыла про обиду, — промолвила она. — Будь покоен, император, — не кто-нибудь, а Феофано тебя охраняет. Ты хорошо поступил, император, — продолжала она, оглядев опочивальню и останавливая свой взгляд на окнах, — что превратил этот дворец в крепость. Сюда никто не пробьется. Босфор закрыт на цепь. Твое войско готовится к походу… Ты снова сядешь на Коня, снова полетишь перед легионами! Помнишь, как ты когда-то ходил походом на агарян, стоял под Каппадокией, брал Таре?… Тогда в твоем шатре непрестанно, день и ночь, была и я…

— Это было чудесное время! — восторженно воскликнул император. — Но и сейчас ты так же прекрасна, Феофано, как И тогда. Я могу без конца смотреть в твои глаза, без конца целовать…

Феофано сама поцеловала его — долгим, страстным поцелуем.

— Ты хочешь побыть со мной эту ночь? — спросила она.

— Только с тобой… А разве ты хочешь уйти?

— Да, мне нужно сходить в гинекей, попрощаться с болгарскими царевнами. Сумасшедший Лев Валент так напугал меня и царевен! Я с ними немного поговорю, а потом вернусь. Ты спи, император. Я приду к тебе…

— Я жду тебя, василисса, благочестивейшая и всеблажен-ная.

2

Наступил час, когда заступает вторая смена ночной стражи. В Буколеоне по-прежнему несли стражу этериоты. Бряцая оружием, закованные в броню, молча прошли под командой диангелов и стали у ворот, на всех стенах и башнях Буко-леона топотериты. Они подняли щиты и наставили копья, -никто живой не проник бы теперь в крепость над морем.