Святослав, князь курский

На дворе стояло лето, и окна княжеской опочивальни были распах-нуты настежь, впуская свет, тепло, запахи созревающих садов и безза-ботный щебет птиц. Святослав находился в домашней легкой одежде: светлой льняной рубахе с расшитым искусными мастерицами воротом, плотного шелка темно-синих штанах и легких мягких сапожках ярко красного цвета, сшитых черниговским сапожником из козьих кож.

— А то, что Всеволод-то, братец наш старший, оказался прав: у Мо-номашичей началась замятня. Не успел Ярополк выдворить из Переяс-лавля Юрия Владимировича, изгнавшего оттуда Всеволода Мстислави-ча, и посадить там Изяслава из Полоцка, как полочане изгнали от себя Святополка Мстиславича, посаженного вместо Изяслава…

— Да слышал уже… — перебив брата, с явной небрежностью ото-звался Святослав, не хуже Глеба знавший о вражде среди Мономаши-чей. — Слышал и то, что Изяслав Мстиславич уже вновь выведен из Пе-реяславля в Минск и там посажен на стол, получив в добавок к нему еще Туров и Пинск. А вместо него в Переяславле сел Вячеслав Влади-мирович…

— А вот то, что новгородцы, не очень-то уважая Всеволода Мсти-славича, не отдали печерскую дань, слышал? — в свою очередь усмех-нулся со снисхождением Глеб.

Еще со времен Владимира Святославича Новгород обязан был пла-тить Киеву в пользу великого князя 2000 гривен серебра, и новгородцы с большой неохотой платили эту дань. Князь же Изяслав Ярославич, в бытность которого был построен Печерский монастырь, желая сделать приятное игумену Феодосию, учредил для Новгорода еще и печерскую дань, которую новгородцы, хоть и были уже сплошь христиане, платили с еще большей неохотой, чем урок князя Владимира.

Об отказе уплаты печерской дани Святослав еще не слышал, а по-тому уже с нескрываемым интересом спросил:

— И чем же закончилась эта докука?[84]

— Так Ярополк послал к ним Изяслава из Минска, и тот так повел дело, что новгородцам пришлось не только прежнюю дань отдать, но еще и почти такой же довесок к ней добавить!

— Да, Изяслав Мстиславич, князь настоящий и воитель отменный, — вспомнив успехи Изяслава еще во время полоцкого похода, заметил Святослав, — это не тихоня Всеволод, которому новгородцы, по всему видать, уже успели на голову сесть. Известные бузотеры, сорвиголовы и горлопаны… Не хотел бы я на их стол сесть…

— Но и это не все… — продолжил Глеб загадочно.

— Смотрю я на тебя сегодня, брат, и удивляюсь, — улыбнулся Свя-тослав, — словно это не ты, молчун и постник, а Пандора, заглянувшая в ящик Эпиметея,[85]

из которого, того и гляди, выскользнут не только но-вости, но и бедствия на наши головы. Говори уж, не томи.

— Ярополк этой зимой созывает всю братию свою и племянников в Киев на снем… решать совместно, как им лучше землю Русскую обу-строить.

— Нас не приглашают?

— Не приглашают. Да, видно, и не к чему нам там быть…

— Это еще почему?

— А потому, что от Изяслава к братцу нашему Всеволоду тайный гонец прибыл: Изяслав Мстиславич в союз к своим братьям нас зовет… против дядьев своих. Вот в чем штука!

— И что же Всеволод наш?

— Кажется, согласился…

— А ты сам как?

— А я уже братцу сказал, что хочу собственный удел… хотя бы Курск порубежный, бывшую вотчину Изяслава Мстиславича…

— И что Всеволод? — прищурил оба глаза Святослав.

— Сказал, что подумает, — ощерился счастливой улыбкой Глеб, словно курский стол был уже у него в руках.

— Вот и славно, брат, — обнял Святослав Глеба, которого любил за тихий нрав и скромность. — За это стоит по чаре пенного вина выпить. — Он хлопнул в ладоши, вызывая слуг, и когда те осторожно появились в дверном проеме опочивальни, приказал готовить праздничный стол. — Да поживей там, — прикрикнул для пущего порядка.

Глеб оказался провидцем: собравшийся в Киеве снем Мономаши-чей ничего не дал. Подтравливаемый Юрием Ростовским, Вячеслав Владимирович Переяславский стал воевать земли Изяслава Мстислави-ча, отобрав у него Туров и Пинск. Великий князь Ярополк ничего не мог с ним поделать: никакие увещевания и запреты на него не действо-вали.

Повоевав земли одного Мстиславича, он шел тут же в земли друго-го. Но и этого ему показалось мало, захотелось прихватить еще и вот-чины Рязанского княжества — и вот он уже воюет с детьми Ярослава Святославича, не пожелавшими уступать ему своих земель: Муромских, Рязанских да Пронских. Хоть Ярославичи и были с Ольговичами в оби-де из-за Чернигова, но нападение на них уже прямо касалось всех по-томков Святослава Ярославича и требовало отпора.

Тайный союз Мстиславичей с Ольговичами стал уже явным, так как Ольговичи со своими дружинами помогли двоюродным Ярослави-чам изгнать Вячеслава Владимировича прочь с рязанских земель. Впро-чем, до больших сеч не доходило: Вячеслав Владимирович, видя пре-восходящие силы противников, благоразумно отступал и просил мира.