Святослав. Возмужание

– Тут, за островом Таволжаным, ширина реки не превышает двухсот саженей, – рассказывал дальше начальник, – что является удобным местом для переправы с одного берега на другой, хотя течение здесь весьма быстрое. Перевоз именуется Таволжаным по имени острова, который мы только что минули. Видите, он покрыт густым лесом – там на дубах обитают орлы, в липах щебечут весной соловьи и перекликаются иволги. И ещё растёт много таволги или, иначе, лабазника, которым лечат коней от мочезадержания. К Таволжаному перевозу, – вёл дальше рассказ судопроводчик, – сходятся древнейшие дороги. С правого берега – Муравский шлях, по которому купцы издавна ездили к грекам по соль и рыбу. Переправившись на левый берег, – указал лодейщик рукой, – они попадали на Одвечный шлях, по какому ещё наши пращуры-скифы ездили к грекам на полудень менять овец, шкуры и сало на их сукно, вино, золотые обручи и ожерелья. Однако в последние времена купеческих обозов почти не стало – их грабят и убивают в степях кочевники. Потому торговый люд предпочитает идти, как мы, водным путём – через Непру с её страшными порогами, в сопровождении вооружённой охраны.

За Таволжаным вдоль левого берега протянулся странный остров, похожий на какое-то чудовище, лежащее в воде головой на полночь, а хвостом на полдень.

– Что за остров такой? – обратился Кандыба к Славомиру, поскольку лодейный начальник ушёл по своим делам и прервал столь интересные пояснения.

– Змиева скала, – отозвался Славомир. – Я слыхал, будто это окаменевший Змей, что некогда родился из огненного облака на Боспоре и был послан греками захватить нашу землю. И никто не мог одолеть его, потому как только отрубят витязи Змею голову, а на её месте три новых вырастает. Это боги греческие дали ему силу чёрную, неодолимую. И возопили тогда наши Пращуры к богам – Сварогу, Перуну и Свентовиду, и те послали небесные рати сварожичей. Пришли Сварожичи и огненными перунами поразили боспорсокого Змея. Тот упал в Непру и превратился в камень.

– Там и сейчас змей полно, – подключился к разговору второй кормщик, совсем ещё юноша с мягким пушком на подбородке. – Видишь вон ту щель в скале над водой? – спросил он Кандыбу. – Это вход в змеиную нору. А внутри есть большая пещера, в которой сих гадов видимо-невидимо, и всё человеческими костями засыпано…

– Как же туда люди попадают? – удивился Кандыба.

– А в этой пещере имеется узкий выход на самую вершину скалы. Есть лихие люди, что молятся тут Великому Змею и приносят ему человеческие жертвы. Поймают купцов, привезут сюда и выспрашивают, где золото. Потом убьют и в расщелину бросят. Или прямо живыми в скалу бросают, а змеи их там жалят насмерть…

В это время над водой раздался глухой стон. Кандыба вздрогнул.

– Что это? – прошептал он с округлившимися очами.

– Где? – Было видно, что юный лодейщик тоже струхнул.

Неподалёку опять послышался неясный шум, который постепенно перешёл в звон, похожий на дрожание туго натянутой струны гуслей.

– Да ведь это Ревун! – облегчённо воскликнул кормщик. – Вишь, у правого берега камень торчит? Это он всяческие звуки издаёт – то, бывало, стонет, а то так реветь начнёт, что слышно далеко-далеко…

– А вон то что за остров? – любопытствовал дальше Кандыба. Словоохотливый юноша отвечал ему, а Славомир был доволен, что получил передышку от объяснений своему неугомонному другу.

– Сей остров именуется Лисный, – ответствовал кормщик, – поскольку на нём добывают лисняк[19].

– Лисняк, тот самый, что у нас в Киеве в окна вставляют? – уточнил Кандыба.

– И в Киеве, и в других градах. Он ведь слоистый, много листов для окон наделать можно, и свет хорошо пропускает.

Берега Непры разошлись, река разлилась спокойной гладью, однако лицо молодого кормщика враз стало озабоченным.

– Закалякался я с тобой! – в сердцах воскликнул он. – Не заметил, как к Волчьему Горлу подошли!

И мореход, подхватив шест, помчался к носу, где уже суетились прочие лодейщики. А прямо по ходу, перекрывая реку, возникли два огромных скалистых острова, между которыми оставалась только узкая протока длиной в двадцать саженей, в которой вода бешеной стремниной мчалась вдоль отвесных берегов.

– Вот оно, Волчье Горло! – проговорил Славомир, рукой указывая Кандыбе на стремнину между скал. – Ширина лишь на несколько локтей превышает наш самый большой корабль, да ещё петляет туда-сюда! А скалы знаешь как называются? Горе и Беда! Так что нам между Горем и Бедой проскочить надо и ни на одну не напороться.

Лодейщики прилагали все усилия, чтобы суда вошли в протоку Волчьего Горла ровно, без малейшей качки и колебаний, дабы не зацепить ни правой, ни левой скалы.

Подхваченные бурной водою суда с неимоверной – как казалось сидящим в них людям – быстротой помчались по течению. Лодейные начальники метались то с кормы на нос, то от одного борта к другому, кричали изо всех сил и, махая руками, просили-умоляли гребцов дружнее работать вёслами, а кормщиков – точнее править стерном, держа лодии в самой что ни на есть середине протоки.

– Боги киевские, подсобите!