Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

1974 Похвала князю Ростиславу Мстиславичу как памятник литературы Смоленска XII в. // ТОДРЛ, т. 28. Л.

Щедровицкнй Д. [В.]

1994 Введение в Ветхий Завет. I. Книга Бытия. М.

Яковлев В. А.

1893 К литературной истории древнерусских сборников. Опыт исследования «Измарагда». Одесса.

Янковска Л. А.

1984 К исследованию писательского мастерства Димитрия Ростовского (Литературная обработка Жития Авраамия Смоленского) // Slavia Orientalis, roczn. 33, № 3–4.

AfslPh

Archiv f"ur slavische Philologie. Wien.

Altruss. hag. Erz.

1970 Die Altrussischen hagiographischen Erz"ahlungen und liturgischen Dichtungen "uber den heiligen Avraamij von Smolensk (Slavische Propyl"aen. Bd. 15). M"unchen.

Ame T. J.

1914 La Su`ede et l’Orient. 'Etudes arch'eologiques sur les relations de la Su`ede et de POrient pendant l’^age des Vicings. Uppsal.

1952 Die War"agerfrage und die sovjet–russische Forschung // Acta Archaeologica, t. 23.

Cross S.

1946 The Scandinavian Infiltration into Early Russia // Speculum, vol. 21.

Jacobsson G.

1964 A Rare Variant of the Name of Smolensk in Old Russian // Scando–Slavica X.

Jankuhn H.

1971 Typen und Funktionen vor- und fr"uwikingerzeitlicher Handelspl"atze im Ostseegebiet. Wien.

Miklosich F.

1927 Die Bildung der slavischen Personen- und Ortsnamen. Heidelberg.

Pokomy J.

1959 Indogermanisches etymologisches W"orterbuch. Bd. I–II. Bern–M"unchen.

Slown. staroi.

1975 Slownik starozytnoSci slowia"uskich. T. 5. Wroclaw–Warszawa–Krak^ow–Gda`usk.

Tudeanu E.

1950 Apocryphes bogomiles et apocryphes pseudo–bogomiles // Revue de l’histoire des religions, t. 138.

III

ПОГИБЕЛЬ РУСКЫЯ ЗЕМЛИ.

ВЫЗОВ ВРЕМЕНИ.

ПРОПОВЕДИ СЕРАПИОНА ВЛАДИМИРСКОГО

Прежде чем перейти к ключевой фигуре в теме святости в Древней Руси — Сергию Радонежскому и его жизненному делу, нужно, конечно, указать на существенное, по характеру своему катастрофическое изменение ситуации на Руси, точнее и сильнее — в самой судьбе ее, по сравнению с тем временем, когда жили рассмотренные ранее святые Киевской Руси.

От Феодосия Печерского Сергия Радонежского отделяет три века, а от Авраамия Смоленского — значительно более полутора веков. Поэтому со всеми основаниями можно говорить о том, что Сергий Радонежский жил в иное время и совсем в другом мире, и оценивать его жизненный подвиг можно только в соизмерении с его временем и тем миром, в котором он жил.

И главное здесь не в мере хронологического разрыва, а в том более роковом и судьбоносном событии, каковым было татаро–монгольское иго. Именно рубеж 30–40–х годов XIII века обозначил слом русской истории, с которым по масштабу может сравниться только та катастрофа, что последовала за октябрьским переворотом 17–го года. Этот кровавый рубеж отделил и два периода государственного и общественно–политического устройства Древней Руси, две эпохи в развитии русской культуры, две полосы в истории русской святости.

Жизнь Сергия Радонежского приходится примерно на середину почти двухсполовиновековой эпохи, обозначаемой как «татарское иго». От его начала до рождения Сергия прошло около ста лет. До его конца от смерти святого — примерно столько же. Он был в самой сердцевине этой эпохи, когда впервые обозначились и были скорее почувствованы, чем поняты и осознаны (и то, видимо, очень немногими) знаки того, что период омрачения и жизни «по инерции» подходит к концу, что жить надо как–то иначе — полнее, шире и глубже — и что нужно новое делание — и физически–материальное, и транс–физически–духовное. Но для этого нужно было вспомнить некую важную правду, которую или полузабыли, или еще помнили, но ввиду ее настоятельности и неудобства, бередящего совесть, предпочитали жить не по ней. Но чтобы вспомнить эту правду и пережить ее как свою, чтобы начать жить по ней, а не по столь услужливо–удобной кривде, нужно было сначала очиститься от всех следов кривды. Но, как известно, правда далеко, а кривда близко, всегда под рукой. О споре–поединке их и его результате хорошо знали уже давно: об этом в свое время «царям со царевичем, князьям со князевичем», священнослужителям и всему народу «християн православныих» рассказал премудрый царь Давыд Евсеевич: