Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Первым среди них нужно назвать Мамая. Он был из монгольских темников Золотой Орды, не принадлежащих к Джучидам. Не имея прав на трон, на пути к власти он мог пользоваться услугами направляемых им марионеточных ханов джучидского рода, но они не смогли отнять Сарай у ряда ханов–соперников. Фактически, однако, его власть была признана (правда, только в западной части Золотой Орды), и официальная неполномочность не помешала Мамаю в короткое время восстановить на подвластной ему территории (а она лишь на западе несколько уступала империи Ногая из–за изменившихся за этой время обстоятельств) порядок и спокойствие.

Но время Мамая — начало 60–х — начало 80–х годов XIV века, время Тохтамыша — 70–е — середина 90–х годов, время Тимура — 60–е годы XIV века — начало XV века. Все они имели отношение к истории Руси, хотя и разное. «Русский» улус к тому же не был главным интересом Тимура, да, пожалуй, и Тохтамыша, хотя разорение им Москвы в 1382 году — одна из горчайших страниц и в истории XIV века и в истории самого города. Поскольку в истории Руси названные здесь фигуры выступают приблизительно в ту четверть века, которая приходится на отрезок с начала 70–х годов до 1395 года, здесь уместно взять паузу и вернуться к самому концу 50–х годов, когда после смерти Ивана II на московский и великокняжеский престол взошел его сын Димитрий, позже названный Донским. Его вокняжение, его государственная политика, его участие в военных акциях и, может быть, особенно воодушевлявший и его и народ дух сопротивления, вероятно, точнее, неуступчивости, готовности не отступать и не упускать уже сделанных приобретений как раз и составляют то второе

событие, которое в существенной мере предопределило характер русско–монгольских отношений и самое историческую ситуацию на Руси почти на 30 лет. Разумеется, девятилетний мальчик, оставшийся без отца, едва ли мог в течение, вероятно, еще восьми–девяти лет существенно влиять на московскую политику. Но необходимо помнить, что ко времени вокняжения Димитрия уже лет 60 осуществлялась (при различиях в деталях) единая, целенаправленная, жесткая и неуступчивая в одних случаях и, напротив, гибкая и угодливая до цинизма в других политика, в которой в один узел были связаны отношения с Ордой и отношения внутренние, между княжествами Северо–Восточной Руси. За эти годы были заложены прочные основы «московской» политики, сложилась определенная идеология, государственно–политическая традиция. К тому же, и Димитрию и Москве повезло в том отношении, что наряду с опытными советниками весьма значительную помощь в ведении государственных дел оказывал митрополит Московский Алексий. Да и сама Москва была на подъеме. Она стала лидером общерусского объединительного движения, и в эти годы многие русские люди стекались в Москву, ища в ней защиты и обогащая ее своим трудом. Вокруг Москвы скупались у обедневших князей целые уделы и села у мелких владельцев и заселяли эти земли выкупленными у Орды пленниками, «ордынцами».

Третьим важным событием в политической истории Восточной Европы является рост и усиление Литовского княжества, приведший к тому, что к началу 60–х годов XIV века резко обострились отношения Москвы и Литовского княжества.