Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Следующий фрагмент, второй, может быть назван «сравнительным» или как (яко) — фрагментом. Мощность его схемы, реализованной в тексте, определяется тридцатичетырехкратным повторением сравнительного союза яко. То, с чем Сергий сравнивается в этом фрагменте, — конечно, чистейшее упражнение в риторике. Его и надо воспринимать не как попытку выявить некие новые добродетели Сергия или увидеть их в ином ракурсе, а как некую безусловность, абсолютность высшей из возможных оценок Сергия, но от подлинной сути его, от глубины и тайны его этот бесконечный яко–ряд способен только изолировать или отдалить. Ср. после «абсолютной» оценки Сергия (Съйми есть и прьвый и последний в нынешняя времена; сего Богъ проявилъ есть в последняа времена на скончание века и последнему роду нашему, сего Богъ прославил есть в Руской земли и на скончание седмыа тысяща):

сьй убо преподобный отець нашь провосиалъ есть въ стране Русстей, и яко светило пресветлое [figura etymologica]

възсиа посреди тмы и мрака, и яко цвет прекрасный посреди тръниа и влъчець, и яко звезда незаходимаа, и яко луча, тайно сиающи блистающе, и яко кринъ въ юдолии мирьскых, и яко кадило благоуханно, яко яблоко добровонное, яко шипок благоуханный, яко злато посреди бръниа, яко сребро раждежено и искушено, и очищенно седморицею, яко камень честный, и яко

бисеръ многоценный, и яко измарагдъ и самфиръ пресветлый, и яко финиксъ процвете, и яко кипарис при водах, яко кедръ иже в Ливане, яко маслина плодовита, яко ароматы благоуханнаа, и яко миро излианное, и яко сад благоцветущь, и ако виноград плодоносенъ, и яко гроздь многоплоденъ, и

яко оград заключенъ, и яко врътоград затворенъ, и яко славный запечатленный источникъ, яко съсудъ избранъ, яко алавастръ мира многоценного, и ако град нерушим, и яко стена неподвижима, и яко забрала твръда, и ако сынъ крепокъ и веренъ, и ако основание церковное, яко

столпъ непоколебимь, яко венець пресветлый, яко корабль, исплъненъ богатства духовнаго, яко земный аггелъ, яко небесный человекъ.

Стоит указать, что в этом яко–тексте есть своя логика — восхождения от космического через «земное», природное, освоенное природное, «культурное» (город, стена, корабль) к обретенному человеком небу — небесный человек [484].

Кончина Сергия дает повод снова вернуться к перечислению его добродетелей — правда, целомудрие, смирение, чистота, святость. 55 лет был он иноком съ всяким прилежаниемь и въздръжанием, не леностию тогда съдрьжимь, но с бодростию и съ мноземъ трезвениемъ, и всех инокь предуспе в роде нашемь труды своими и трпениемь, и многых превзыде добродетелми и исправлении своими. Наше иночество, — говорит Епифаний, — ничто по сравнению с его; наша молитва «яко стень есть». И, мастер, умеющий иметь дело с огромностями, но сознающий недоступность ему сергиевой глубины, скажет: И колико растоание имать востокъ от запада, сице нам неудобь есть постигнути житиа блаженного и праведного мужа.