Святы и прокляты

— Дальше Мантуя, Верона и Триест... Потом через Альпы в Энгадин. В начале сентября мы добрались до Кура, где нас уже ждали и устроили пир. После недолгого отдыха мы получили в сопровождение отлично вооружённый отряд, который двигался с нами до Сен-Галлена, да и все желающие могли обменять уставших и больных лошадей на свежих! В Сен-Галлене к нам присоединилось ещё 300 рыцарей, и вот, наконец, сквозь утренний туман перед нами словно нарисовались стены первого города Германии — Констанца!

Меж тем дела Оттона были, мягко говоря, не хороши. Его молодая жена умерла через несколько дней после свадьбы, после чего от него отвернулись швабы и баварцы, которые тут же примкнули к Фридриху. Добавьте к этому разрыв с Папой и церковью. А тут ещё и «поповский император» трубит у ворот! Есть от чего расстроиться!

Фридрих подошёл к воротам Юбелингене, где обосновался супостат. Юбелинген ведь на другом берегу от Констанца, рукой подать. Так наш король в сопровождении нескольких герольдов и ехавшего с ним из самого Рима папского легата архиепископа Берарда фон Бари[57], постучался в ворота да потребовал, чтобы пригласили местного епископа. Фридрих представился ему и, передав на словах наилучшие пожелания от Папы, попросил впустить в крепость. Когда же епископ заартачился, в переговоры вступил архиепископ, который, не торгуясь, громко зачитал анафему императору Оттону и пригрозил городу интердиктом, после чего епископ, делать нечего, велел открыть ворота. Вот так, не пролив ни единой капли крови, Фридрих захватил отлично укреплённую крепость Юберлинген, — и то было третье чудо!

А вот когда изгнанный из своей берлоги Оттон постучался во врата Констанца, его там ждал куда более жёсткий приём. Получив от ворот поворот, Гвельф был вынужден проглотить и эту обиду, что ещё больше укрепило позиции Фридриха.

Через неделю наш златовласый король уже въезжал в Базель. Епископ Страсбургский подарил ему 500 рыцарей, а король Богемии признал нового императора с условием, что за ним сохранятся все его земли.

Награда архиепископу Бари была покамест только обещана, но ни в церкви, и ни перед собором, а в кругу близких друзей. Молодой король торжественно обещал своему спасителю, что когда сядет на императорский престол, то призовёт к себе Берарда фон Бари и сделает архиепископом славного города Палермо, дабы правили они впредь слаженно, точно две руки! На что архиепископ возразил, что уж кого-кого, а его не придётся призывать и разыскивать, ибо в тот славный час будет он сопровождать Фридриха в собор Святого Петра, ну а коли не окажется там его, так, стало быть, и звать больше никого не придётся. Потому как не приехать на коронацию возлюбленного монарха сможет он разве что по причине собственной смерти.

Теперь Фридрих знал, что следует делать: вместо того, чтобы осаждать очередной город, он предлагал его правителю мир и дружбу, дарил привилегии, раздавал деньги и имперские владения. Благодаря чему сторонников у него становилось с каждым днём всё больше и больше.

Без приключений достиг он Эльзаса и двинулся на Брейзах, где ему уже готовили невероятный сюрприз. Оказалось, что вторгшись до него в Брейзах, солдаты Оттона, как это они делали обыкновенно, принялись насиловать женщин и девушек, считая последних своей законной добычей. С чем не согласились мужчины Брейзаха. Дождавшись ночи, они перерезали гарнизон бедолаги Оттона, оставив в живых лишь тех, кто согласился на добровольную кастрацию, так что проклятый король был вынужден бежать из города, радуясь уже тому, что сохранил в общей сумятице собственное мужское хозяйство. А что? На войне как на войне! — Перехватил оруженосец осуждающий взгляд трубадура. — Собственно, удержи Оттон Брейзах, у него был бы реальный шанс «запереть» рейнскую долину, и одному Богу известно, как бы Фридрих выкрутился. А так...

— Все, пальцы совсем онемели, — внезапно прервал рассказ Константин. — Может, прервёмся, а я бы сбегал, посмотрел, как там сестра?

Глава 13

ПЕРСТЕНЁК

— Очнулась? Хорошо, а то я уже решил, что придётся звать на помощь. — Перед Анной прямо на траве сидел рыжеволосый юноша в охотничьей одежде. — Как тебя только родители отпустили на это гиблое дело? — спросил он.

Анна ойкнула, обнаружив на своём пальце перстенёк с красным камушком.

— Что это? — она села, тут же забыв о вопросе.

— Скромный дар моей богине, — мальчик поправил пояс с кинжалом, невольно приосанившись.

— Красивый дар, — она замялась, осматривая свою неказистую давно не стиранную одежду с вышитым гладью крестом в поисках подходящего платка, ну или хотя бы ленты. Бабушка говорила, что рыцаря принято одаривать.

Не найдя ничего подходящего, Анна сорвала растущую рядом фиалку, грациозно протянув подарок Фридриху.

— Прости, — он замялся, краснея до корней волос. — Но мне предсказано умереть от цветка. Смерть «sub flore». — Я ведь заговорён, и ни за что не умру от меча или от стрелы, а вот цветок... Мой учитель очень серьёзно отнёсся к этому предсказанию и посоветовал мне никогда не приезжать во Флоренцию. Флоренция — «цветущая»...