Святые грешники

— Посыпаю голову пеплом. Если бы не воля покойной матушки…

— Да хватит вам ерничать! — не выдержал Казаков. — Выкладывай, что ли!

— В общем, сухой остаток. Переписывается она с одним молодым человеком. Ну, значит, там, где знакомства. И в своей переписке он сильно интересуется местом, где она работает. То бишь музеем. Говорит, что тоже имеет интерес к истории. Даже учится на историка. Ну а она, дуреха, ему выкладывает все о своем музее. Хвастается раритетами. В том числе и этим самым копьем Пересвета. Короче, у них знакомство, переросшее сначала в роман по переписке. А потом уже в настоящий роман. На почве совместных интересов. Назначаются встречи. Несколько раз в Москве. И два раза он приезжал сюда. Последний — как раз за две недели до исчезновения копья.

— А что из этой переписки можно сказать о личности этого героя нашего романа? — спросил Казаков. — Кто? Что? Откуда?

— Ну, это было тоже делом техники.

— В тихом болоте! — удивился теперь уже и наместник, до сего момента спокойно сидевший в своем кресле.

— Его зовут Фарид Ниязов. Отец — татарин. Мать — узбечка. Вот такая взрывоопасная смесь, — продолжил Юрков. — Учится в Москве. В институте. Я нашел его сотовый телефон. И попросил распечатку переговоров. У этого парня очень обширные связи. И не только в России. В Киргизии, Казахстане. А главное, за последние полгода он много раз общался с турецкими товарищами. Но говорили они не по-русски.

— Так что же это получается? Девочка крутит роман. Невинная овечка хлопает глазками, когда мы ее спрашиваем о том, интересовался ли кто-то копьем. А она водит нас за нос! — заметил Казаков. — О-ля-ля!

— Да, водит за нос! — глубокомысленно повторила Бархатова.

— Водит или не водит — надо все выяснять! — отчеканил Юрков.

— Будем теперь уже допрашивать? — спросил Казаков.

— С пристрастием! — пошутила Бархатова.

Казаков уловил в ее тоне что-то игривое, женское, то, что предназначено только ему — иеромонаху Анатолию. Какой-то намек.

И он покраснел. Потому что сегодня ночью снилась ему она — Мария Бархатова. И снилась в таком виде! Ох, упаси Бог! Да и вообще, что-то между ними происходит. Чувствует он, как тянет его к ней. Тянет, ну просто сил нету. И хорошо ему тут с нею сидится. И хочется продлить общение.

* * *

Девушка Вера миловидная. Платье в пол. Когда увидела их грозную троицу, видно, что-то почувствовала. Стушевалась. Пошла красными пятнами. А когда Юрков, так сказать, принял грозный вид всезнающего следователя и напрямую задал вопрос:

— Что ж ты, Вера, так нас обманываешь? Правду про своего Фарида не говоришь? — тут она и раскололась.

Захлопала глазками. Слезки-то потекли по щечкам.

Бархатова дала ей платочек, чтобы вытирала.

А дело-то, оказалось, выеденного яйца не стоило.

Жила-была девушка Вера. Очень даже хорошая девушка из верующей семьи. Папа, мама, так сказать, интеллигенты в третьем поколении. Дочечку воспитывали в строгих правилах то ли советской, то ли уже российской действительности. Так что знала Вера аж три языка. А вот любви не знала. Сторонились ее, такой вот несовременной, мальчики.

А любви-то, понятное дело, ой как хочется. Да семью, да детей!

Ну, со временем родители тоже поняли, что дали маху. И решили все исправить. Определили на работу в музей при духовном учебном заведении. Может, найдет русская красавица себе парня среди молодых студентов.

Но объявился «красный молодец» откуда не ждали. Из интернета. И давай девке голову морочить. Комплиментами да лайками сыпать. Закружилась девичья головка. Наконец-то он пришел! Тот, кого она так долго ждала.

— Он попросил меня показать ему наш музей. Приезжал в лавру! — всхлипывая, рассказывала Вера о своей неудачной любви. — Мы разговаривали. И я даже сама не понимаю, как он уговорил меня показать это самое копье.

— А потом попросил тебя дать его на время? — подсказал Юрков.

— И я… дала! — снова залилась слезами девушка. — Он говорил, что хочет показать его знакомому специалисту в области холодного оружия. И как-то так он меня уговорил. Сказал, что вернет копье через три дня. Но… не вернул. Я ему звонила. Говорила. Он все обещал. А потом пропал. Перестал отвечать на звонки.

Казакову, как когда-то на заре его работы в органах, стало даже жалко ее — дурочку. Такую умную, грамотную, много знающую, но дурочку.

Он даже подумал про себя: «Времена меняются, а девчонки наши так и остаются верными сами себе. Ищут любовь. Этим и пользуются проходимцы всех мастей».

— А почему же вы не рассказали всей истории сразу? — задал сложный вопрос Юрков. — Надо было, раз уж так случилось, все и рассказать.

— Я думала, что он вернется. И вернет копье. А потом испугалась, что рано или поздно его хватятся. И решила: лучше сама открою пропажу. Тогда на меня и не подумают.

«А она, оказывается, не так и проста, как мне показалось. Да, видимо, не зря у нас сложилась поговорка, что в тихом болоте черти водятся. И вообще, даже здесь есть кое-что, что она скрывает. Видно, не только о любви он с ней говорил. Может, и о религии тоже».

— Ну а как вы думаете? — спросил Казаков. — Зачем ему это копье?