Святые окопы

Два часа осталось подождать. Два часа. А потом или в бой идти или преследовать бегущего врага. Сам эмир к отсрочке встречи на два часа относился двояко. С одной стороны, она давала возможность спецназовцам надеяться на подкрепление, а с другой – возможность Хамиду аль-Таки хорошо устроиться в засаде, окопаться и спрятаться так, чтобы спецназовцы засаду не заметили. Но время потянулось медленно, как всегда бывает, когда ждешь. Наконец, когда до встречи оставалось полчаса, аль-Мурари поднялся:

– Субхи, пойдем…

Субхи вскочил на ноги, всегда готовый к выполнению того, что прикажет эмир. Хотя свое мнение он тоже не боялся высказывать. Высказал и в этот раз:

– Не рано?

– Там подождем.

– Как скажете. Эмир…

– Что еще?

– Оружие…

– Что тебе не нравится?

– На переговоры ходят без оружия.

– А если я им не верю? Я думаю, и их эмир тоже с оружием заявится.

– Они подумают, что мы боимся их и потому идем с оружием. Это нехорошо…

Аслан аль-Мурари со вздохом положил свой автоматический карабин М-4[6] рядом со своим рюкзаком. Подумал несколько секунд, снял бушлат, вытащил из рюкзака пистолет-пулемет «Скорпион», ремень перекинул через плечо, а сверху снова надел бушлат. Похлопал себя по боку, проверяя, как держится оружие, и спросил у Субхи:

– Так не видно?

– Если только бушлат нараспашку держать. Как я… Тогда не видно будет.

Субхи не только бушлат никогда не застегивал, он и камуфлированную рубашку держал всегда расстегнутой, показывая покрытую густой и длинной порослью грудь. От этого сама грудь казалась даже более широкой, чем была на самом деле, хотя шире, казалось бы, уже некуда.

Эмир расстегнул свой бушлат и удивился, что пехлевану нравится так ходить. Как раз в этот момент резким порывом пролетел холодный ветер, обдавая ледяным касанием все тело, пусть и прикрытое одеждой. И Аслан аль-Мурари еще раз с тоской вспомнил о своей пустыне, где днем тепло даже зимой. Но тут же вспомнил и о том, как он только что размышлял о мужестве. Если здесь территория настоящих мужчин, то он, оказавшись на этой территории, должен терпеть, как настоящий мужчина, и не замечать, что кавказская зима сильно отличается от зимы саудовской, иорданской или сирийской…

К скоплению черных поросших у земли зеленым мхом валунов аль-Мурари и Субхи пришли первыми. Так и хотелось эмиру. Он сразу прошел между всеми камнями, не доверяя противнику и проверяя место на случай какой-нибудь пакости, на которую все неверные способны. Ничего подозрительного не обнаружив, аль-Мурари сел за камень так, чтобы его не доставал холодный зимний ветер, который из порывистого в ущелье на открытом месте превратился в постоянный и упрямый, словно хотел заставить эмира почувствовать простуду, как и Субхи утром.

Он присел, прислонившись спиной к камню. Субхи сначала стоял рядом, закрывая своей широкой спиной эмира от ветра, потом тоже присел к противоположному камню.

– Недолго ждать осталось. Скоро придут.

– Могли бы и наблюдателя выставить. Увидел бы, что мы идем, и русский эмир поспешил бы. Это в его же интересах…

– Головы над камнями вижу, – сказал Субхи, сидящий лицом к входу в тупиковое ущелье. – Наверное, идут…

– Не показывай, что мы заинтересованы в том, что я буду предлагать. Это они должны быть заинтересованы в нашем милосердии. А мы готовы их благодарность мягко отвергнуть. Да, мы добрые. Идите, куда хотите. Мы вам не мешаем. Просто не хочется убивать… Каприз у нас такой… Отпускаем…

– Я вообще буду только переводить, эмир. От себя ничего говорить не буду, вдруг что-то не так скажу. – Субхи хорошо знал свое место и старался не выходить за определенные рамки.

Русский язык Субхи выучил еще в Рязанском десантном училище. Хотя прошло больше двадцати лет, что-то не забыл, что-то обещал вспомнить, но тот же старший сержант, с которым разговаривал Субхи изначально, все сказанное им понял. Должен, наверное, понять и спецназовский эмир, считал аль-Мурари.

Спецназовцы подходили. Эмир с помощником встали и вышли из камней, соблюдая вежливость. Известно ведь, что только вежливые люди бывают милосердными, а именно милосердным хотел себя сейчас показать эмир аль-Мурари. Кроме, как милосердием, объяснить поступок эмира трудно.

Но русские желали держать дистанцию и в прямом, и в переносном смысле. По крайней мере, офицер даже не пожелал подойти, чтобы пожать руку. И своего старшего сержанта придержал, чтобы тот не подходил. Аслан аль-Мурари понял ситуацию и тоже не стал к ним приближаться. Он представил, какое унижение для него будет, если он подойдет, протянет руку, а этот спецназовский эмир свои руки спрячет за спину.

Еще эмиру не понравилось, что офицер, как показалось, разговаривал через трубку с кем-то. Но как же тогда «глушилка», выставленная Хамидом аль-Таки? Или она не действует на русские трубки? Или у них диапазон другой? Это хотелось выяснить, и Субхи перевел вопрос.

Спутниковая трубка… Очень плохо. Если этот офицер не врет, то он имеет постоянную связь со своим командованием. А это значит, что в любой момент может пожаловать и подкрепление, можно ждать и авиационного налета.