Связанные Прошлым (ЛП)

         Карие глаза Энцо скользнули по мне, и он встал. Остальные мужчины собирались сделать то же самое, но я быстро подняла руку, останавливая их.

         — Пожалуйста, продолжайте. Не могу заснуть. Я не хотела вас беспокоить.

         — Ты не побеспокоила, — сказал Энцо. Он снова опустился на стул и подал остальным знак продолжать. — Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь.

         Этим он заслужил несколько удивленных взглядов других охранников.

         Леонас фыркнул:

         — Мама не умеет играть в покер. Она женщина.

         Я приподняла бровь.

         — Прошу прощения? — я решительно подошла к столу. — Я хороший игрок в покер. Раньше я управляла казино.

         Мужчины обменялись удивленными взглядами, а глаза Леонаса расширились.

         — Управляла?

         — Да. Вы играете в Техасский Холдем?

         Это единственный вид покера, в котором я была хороша.

         — Да, — сказал молодой человек рядом со мной.

         Мне потребовалась секунда, чтобы узнать в нем сына Энцо. У них были одинаковые темно-каштановые волосы и светло-карие глаза. Только его имя никак не приходило мне в голову.

         — Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам, чтобы показать моему сыну, что женщина тоже умеет играть в покер?

         Послышались смешки.

         Сын Энцо отодвинул стул и встал, возвышаясь надо мной.

         — Вы можете занять мой стул. Я собираюсь захватить немного еды.

         Он был красивым парнем в свои ранние двадцать, с ямочками на щеках, которые, вероятно, привлекали к нему много внимания со стороны дам. Данте упоминал о нем раньше, потому что он работал вторым Головорезом у Артуро. Он был средне упитанным из них двоих. Наконец, его имя щелкнуло в моем мозгу.

         — Спасибо, Сантино.

         Он наклонил голову, затем повернулся и зашагал прочь. На лице Энцо появилось выражение гордости. Я села на стул.

         — Каковы пределы?

         — Десять и двадцать.

         Вдруг я поняла, что у меня нет с собой кошелька. В суматохе этого дня я даже не была уверена, где он.

         — Кому-то придется одолжить мне немного денег.

         Пожилой мужчина напротив меня достал пачку денег и отдал мне половину.

         — Предлагаю справедливые процентные ставки.

         Я усмехнулась.

         — Я переговорил с ним, — гордо ответил Леонас.

         Я прищурилась.

         — Хм. Очень хорошо, — учитывая, что Леонас еще не знал расчета процентов, я сомневалась, что ставки были справедливыми. — Я позволю Данте проверить детали нашего соглашения позже.

         Мужчины застонали.

         — Давайте забудем о процентных ставках, — сказал он, подмигнув.

         Учитывая, что он был ровесником моего отца, я знала, что это был типичный солдатский юмор, и на самом деле предпочитала его жесткому почтению, которое я часто получала.

         Леонас лучезарно улыбнулся мне, когда мы начали играть. Я видела, что с его плеч свалилась какая-то тяжесть. Он все еще был молод, моложе Анны, и ему было легче преодолеть серьезность ситуации.

         Я позволила себе отвлечься игрой и желанием Леонаса доказать свою состоятельность.

         Когда рано утром открылась входная дверь, у меня защипало глаза от усталости. Я вскочила на ноги, как и все остальные. Данте, Пьетро, Данило и Сэмюэль вошли внутрь, выглядя измученными, взъерошенными и подавленными. Восходящее солнце почти насмешливо освещало их несчастные лица.

         Леонас бросился к ним и обнял Данте за талию.

         — Вы поймали плохих парней?

         Один взгляд на лицо Данте сказал мне, что они не поймали. Они не знали, где находится Серафина. Мое сердце крепко сжалось при мысли о том, что это может сделать с Инес.

         — Нет, мы не поймали их, — тихо сказал Данте.

         — Но вы скоро поймаете плохих парней?

         Плохих парней. Мои глаза остановились на четырех мужчинах в вестибюле с их пистолетами, измученными глазами и покрытыми шрамами телами. Интересно, задавали ли маленькие мальчики в Каморре своим папам тот же вопрос, когда они говорили о нас? Задаст ли сын Луки этот вопрос своему отцу, когда тот заговорит о Данте? Плохое всегда было вопросом перспективы.

         И все же одно было несомненно: Фальконе были хуже всех. Даже в нашем мире.

         Данило с суровым выражением лица покачал головой и прошествовал мимо нас к бару с напитками, наливая себе щедрую порцию темной жидкости.

         — Какого хуя вы играете в данной ситуации? — он зарычал на солдат.

         Мужчины опустили головы.

         Наверху застучали шаги. Инес в сопровождении Софии бросилась вниз по лестнице. София не остановилась и побежала прямо на Пьетро, который крепко обнял ее. Инес замерла на полпути вниз, как только заметила выражение лиц мужчин.

         — Нет, — прошептала она. — Нет, — она ухватилась за перила и медленно опустилась вниз. — Нет!

         София подняла голову и посмотрела на Инес, потом на Пьетро и Сэмюэля. Ее юное лицо вытянулось. Сэмюэль, шатаясь, подошел к матери и поднял ее на ноги. Она отчаянно вцепилась в него и зарыдала.

         Охранники исчезли в других частях дома, чтобы дать нам уединение и избежать открытого гнева Данило.

         Мои глаза встретились с глазами Данте, но выражение его лица было маской самообладания. Должно быть, все плохо, раз он так себя ведет.

         Стекло разбилось вдребезги.

         Я подпрыгнула, но тут же поняла, что Данило швырнул свой стакан в стену. Он крепко вцепился в край стола, на его лице полыхала ярость.

         Данте прочистил горло, но ничто не проникло сквозь туман отчаяния Данило.