Связующая нить

Ланг с любопытством смотрел на Фула. В ораторском искусстве он Цицерона, конечно, не превзошел, но - надо отдать должное - подготовился прекрасно. Этакий честный парень из трудящихся низов, у которого накипело на душе и который не может более молчать. Если бы Ланг не слышал в свое время очень похожей речи - только с обвинениями не в адрес правительства, а в свой адрес,он бы ни на секунду не усомнился в честности и искренности господина Фула. Скупые точные жесты, срывающийся где надо и не в ущерб дикции голос, отсутствие каких бы то ни было бумажек... Свежему человеку вряд ли придет в голову мысль о- том, сколько раз каждая фраза и каждый жест отрепетированы перед зеркалом. Эти топорные хитрости - приманка для дураков, тут нет вопроса. Вопрос в том, зачем это понадобилось Фулу и почему именно сейчас? В первом приближении можно предположить, что Фул охотится за таинственным грузом, который доставляли голубые в правительственную резиденцию, но первое объяснение не всегда лучшее. Фул знал время и порядок движения колонн, вряд ли для него было секретом и количество охраны. По дороге напасть куда проще, а уж свалить вину на неведомую гангстерскую шайку сам бог велел. Но он пропустил колонну, даже подкрепил охрану, а теперь ведет людей штурмовать далеко не беззащитные стены. Ланг передернул плечами, словно от озноба. Ладно, хуже не будет. Отказаться - значит, живым отсюда не уйти. А Фула в авантюризме не упрекнешь, и если бы он не был уверен в исходе, то в драку не полез бы. Значит, надежда есть, а долги платить надо. Сытая жизнь последних месяцев была дана в долг, и можно не сомневаться в том, что Фул возьмет свое и от процентов не откажется.

А при чем здесь медицинская проверка? Именно проверка, а никакая не вакцинация? Мысль об этом мелькнула еще в фургоне, сейчас Ланг в этом уверен.

Выехали затемно. Бронетранспортеров было больше двух десятков, хотя для армии господина Фула хватило бы пяти-шести машин. Известный смысл в этом был. Вопервых, солидное количество боевой техники приободряет тех, у кого кошки на душе скребут, во-вторых, люди, разделенные бронированными стенками, более склонны к самоанализу, чем к разговорам на нежелательные темы.

Например, совершенно нежелательно обсуждать вопрос, почему Фул подбирал тех, кому верит, как самому себе, по медицинским показателям? Конечно, вечность людей за броней не продержишь, но когда они выберутся наружу, им уже будет не до разговоров.

Передняя машина, которой командовал Ланг, поднялась на холм. Лучи фар скользнули по трехметровой ограде из мелкого кирпича и уперлись в створки центральных ворот. Ланг приник к перископу, настороженно вглядываясь. Странно, но за воротами никаких признаков жизни. Ни движения, ни выстрелов, словно вымерло все.

Неприятна эта тишина. Похоже, что появление транспортеров не было для охраны неожиданностью, и она успела приготовить какой-то сюрприз. Если так, тянуть нечего.

Ланг кивнул пулеметчику, и короткая очередь прошила створки ворот.

Дверь проходной отворилась, и в свете фар возник несколько помятый и растрепанный охранник. Он протирал глаза, отчаянно зевал и всем своим видом давал понять, что крайне недоволен произведенным ночным шумом. Пришлось вылезти из машины и слегка встряхнуть его. После этого, уразумев, что у транспортеров намерения самые серьезные, охранник поправил фуражку, расстегнул кобуру, достал оттуда сигареты и, глубоко затянувшись несколько раз, окончательно проснулся. Придя в себя, он вытащил блокнот и, тыкая пальцем в подъезжающие транспортеры, принялся их пересчитывать. Потом проворчал что-то себе под нос, сделал запись в блокноте и с достоинством удалился в проходную. Створки ворот несколько раз дернулись и с душераздирающим скрипом разъехались в стороны.

Членов правительственного кабинета обнаружить не удалось. Точнее, вообще никого не удалось обнаружить, кроме охраны. Все здания были пусты. Тишина нарушалась только шелестом листьев за открытыми окнами да редким пощелкиванием невыключенных кондиционеров.

Повсюду - на мебели, на подоконниках, на сейфах с раскрытыми дверцами, на документах, разбросанных по столам и полу - лежал слой серой пушистой пыли. На кухнях и в кладовых не было даже нахальных крыс, видимо, давно уже здесь не пахло никакой пищей.