Свидание с убийцей

Эззи женился на Коре за два года до того, как стал шерифом округа Блюэр, то есть пятьдесят два года назад. Он впервые увидел ее на проповеди, куда забрел с друзьями просто смеху ради. Огненно-красный бант в волосах Коры и под цвет ему губная помада словно бросали вызов адскому пламени, о котором вещал с кафедры странствующий проповедник. Когда запели церковный гимн, девушка оторвала взгляд от книги псалмов и посмотрела на Эззи, который уже давно взирал на нее с большим интересом. Глаза Коры горели отнюдь не религиозным рвением — в них светилось дьявольское лукавство. И вдруг она ему подмигнула…

За прошедшие годы огня в ней так и не убавилось, что до сих пор нравилось Эззи.

— Жителям округа пришлось похлопотать и потратить массу денег, чтобы устроить обед в твою честь. Надо было хотя бы постараться изобразить, что ты им благодарен. — Сняв халат, она легла к нему в постель. — Если бы обед проводился в мою честь, уж я-то наверняка была бы благодарна.

— Я не напрашивался на званый обед. Я чувствовал там себя просто дураком.

— Ты злишься не из-за обеда. Тебя бесит то, что приходится уходить на пенсию. — Кора обычно выражалась прямо, и сегодняшний день не был исключением. — Не думай, что я с нетерпением ждала, когда ты уйдешь на пенсию, — сказала она, без особой необходимости взбивая подушку. — Ты полагаешь, я хочу, чтобы ты весь день сидел дома, дулся и вертелся у меня под ногами? Нет, сэр!

— Наверно, ты предпочла бы, чтобы однажды ночью меня подстрелил какой-нибудь псих и избавил тебя от моего общества!

Кора замерла.

— Ты весь вечер пытался меня спровоцировать и в конце концов своего добился. Такие разговоры приводят меня в бешенство, Эзра Хардж.

Выключив свет, она повернулась к нему спиной. Обычно они спали лицом к лицу.

Она знала его слишком хорошо. Он специально сказал так, чтобы ее разозлить. Ирония заключалась в том, что каждый день его службы Кора молилась, чтобы его не застрелили на работе и ей бы не пришлось возиться с окровавленным трупом.

Хотя с практической точки зрения ему было бы лучше умереть на боевом посту. Для всех это было бы проще. У лидеров общины отпала бы необходимость намекать, что ему не стоит баллотироваться на новый срок. Кроме того, они могли бы сэкономить деньги, потраченные на сегодняшнее празднество, или истратить их на что-то более полезное.

Если бы Эзра умер раньше, ему не надо было бы страшиться будущего, в котором он стал бы таким же бесполезным, как лыжи в Сахаре.

Семьдесят два года, идет уже семьдесят третий. Артрит в каждом суставе — или, во всяком случае, так кажется. И голова работает теперь не так хорошо, как раньше. Нет, он-то ничего такого не замечает, но другие, возможно, все подмечают и втихомолку смеются над ним.

Самое ужасное заключается в том, что все они правы. Он действительно уже старый и дряхлый и не должен возглавлять такую службу. Да, он это понимает. Нравится ему или нет, но он обязан уйти на пенсию, потому что жителям округа будет лучше, если в этой конторе станет заправлять человек помоложе.

Он просто очень не хотел уходить со службы до того, как выполнит свой долг. А это значит — пока он не узнает, что случилось с Пэтси Маккоркл.

Вот уже двадцать два года эта девушка лежит в постели между ним и Корой. Фигурально выражаясь, конечно.

Почувствовав себя виноватым в том, что об этом вспомнил — особенно в свете нынешней ссоры, — он повернулся на бок и любовно похлопал жену по бедру.

— Кора!

— Даже не думай! — проворчала она. — Я слишком зла на тебя.

* * *

Когда Эззи через несколько часов вошел в управление шерифа, дежурный сначала лишь сонно приподнял голову, но тут же, поняв, кто пришел, поспешно встал со стула.

— Эй, Эззи, какого черта ты тут делаешь?

— Прости, что прервал твой сон, Фрэнк. Не обращай на меня внимания. Нужно разобраться с несколькими папками.

Помощник посмотрел на большие настенные часы.

— В такое-то время?

— Не могу заснуть. Теперь, когда я официально ушел, я, пожалуй, заберу все свои вещи. Шериф Фостер захочет завтра занять кабинет.

— Да уж конечно. Так что ты о нем думаешь?

— Он хороший человек. И будет хорошим шерифом, — искренне сказал Эззи.

— Может, и так, но он не Эззи Хардж.

— Спасибо на добром слове.

— Прости, что не был вечером на банкете. Как он прошел?

— Ты ничего не потерял. Ужасная скучища. — Войдя в свой кабинет, Эззи включил свет — возможно, в последний раз. — За всю свою жизнь не слышал столько речей. И почему люди становятся такими многословными, когда им в руки попадает микрофон?

— Им есть что сказать про живую легенду. Эззи фыркнул:

— Я больше тебе не начальник, Фрэнк, но все равно не искушай меня такими разговорами. У тебя не найдется чашки кофе? Я был бы тебе очень благодарен.

— Сейчас принесу.