Свидание вслепую

Очень скоро скандалы приобрели устойчиво-истерическое параноидальное направление. Катерина могла запросто прийти к нему на работу, ворваться в кабинет во время совещания и начать выяснение отношений. Поджидала его после работы, следила, выясняла – с кем и где был. Проверяла на его сотовом входящие и исходящие, сама звонила по сто раз на дню.

И как-то вдруг даже самый замысловатый секс перестал спасать от неприятных мыслей.

Спасла командировка.

Он и уехал-то всего на неделю, но этого хватило. На расстоянии, без угрозы встретиться с Катериной в любой момент, без ее постоянных звонков в любое время суток и разговоров в капризно-обвинительном тоне, он вдруг как будто выскочил из морока, наваждения. Освободился от тяжелой зависимости…

И переосмыслил их отношения, посмотрел на них по-другому – трезвым, не замутненным постоянным желанием взглядом – на себя, на Катерину, на то, что между ними происходит.

И остыл! Вот в одно мгновение остыл!

А вернувшись из командировки, увидел то, что не хотел видеть и не замечал раньше, ослепленный желанием: реальная Катя совсем не та женщина, которую он себе придумал – далеко не умная, до шизофрении ревнивая. И, по сути, ничего, кроме большого затянувшегося секса, их не связывает, ничего!

Ей была совершенно не интересна его жизнь, работа, про бывшую семью и сына она слышать не могла: стоило ему поговорить с Никиткой по телефону, как она закатывала истерику. Родителей его она не принимала и встречаться с ними не хотела, а к деду он ее и сам не собирался везти.

И тут уж охладевшему, перегоревшему Захару захотелось только одного – бежать! И никакого секса уже с ней не хотелось, даже целовать ее не мог! Все сгорело и ушло!

Лесной пожар отбушевал и минул, оставив разрушения.

Они расставались тяжело.

Пришлось поменять номера телефонов, замки в дверях и умотать куда подальше, в длительную командировку.

Он потом часто думал, поражаясь самому себе: что это было?

Как он, здравомыслящий, психически здоровый мужик, привыкший контролировать огромное количество людей, отвечать за них и за дело, достаточно уравновешенный и спокойный, мог впасть в такое состояние? Словно кто-то мозг ему подменил, словно это и не он был, а кто-то другой в его теле. Что такое с ним произошло, какая наркомания психическая?

Сейчас и вспоминать о том времени не хочется – и не оттого, что стыдно или он винит себя в чем-то, нет.

Просто потому, что, вспоминая, он никаких теплых и радостных чувств не переживает, даже простое мужское возбуждение не посещает, когда он вспоминает про акробатически-сексуальные номера с Катериной.

Непонятно, удивительно и не поддается осмыслению. Впрочем, он особо и не утруждал себя воспоминаниями – было и прошло!

Он смотрел на спящую Зинулю и задавал себе один и тот же вопрос: почему для него таким важным, жизненно необходимым стало привести ее именно сюда, в свой дом?

И не находил ответа. А может, и не искал.

Ну, ладно, он признался себе, что стремительность и глубина переживаемых чувств немного ошарашила его. И что? А ничего! Он не загадывал вперед, предпочитая настоящее, происходящее здесь и сейчас, и думать не думал навсегда соединить с Зинаидой жизнь, быть вместе и не расставаться. Он и дизайнеру на ее вопрос: «Сколько человек будут проживать в квартире?», – ответил, не задумываясь: «Двое, я и сын», не упомянув ни о какой женщине, даже приходящей. Кстати, дизайнер на это невзначай заметила: «Ну, это ненадолго».

Ну и что?

А вы знаете нормального, взрослого мужчину, самодостаточного и реализованного в жизни, который после первой встречи с женщиной, какой бы фантастической эта встреча ни была и как бы он ни влюбился в нее – сразу же решившего никогда с ней не расставаться?

Ага, сейчас! Маленькая тайна: все мужики боятся серьезных отношений!

Он хотел ее ужасно, скучал по ней и не спал толком неделю, вспоминая их встречу, слова, шепот в темноте и обладание ею, но это еще не повод… Да, Зина, может быть, первая и единственная женщина в его жизни, которую ему захотелось привести в свой дом, которая вызвала такие серьезные чувства…

Но ни о чем другом он думать не станет и развивать эту мысль не будет.

Как-нибудь потом. Не сейчас.

Захар почувствовал, что уже скучает по ней, спящей, она ему нужна была вся – рядом с ним, в бодрствовании, разговоре, поцелуях, он не хотел ее делить даже с ее сном. Он пересел на диван и стал ее будить. Нежно, короткими поцелуями. Она улыбнулась и, не открывая глаз, спросила:

– Что, командир, атака?

– Нет, – улыбнулся в ответ Захар и прошептал ей в ушко:

– Пока только артподготовка. Не спи, я без тебя скучаю.

– Не сплю, – шепотом же ответила Зина. – Ты вспомнил, что у тебя дальше по твоему замечательному плану?

Она перевернулась на спину, устроилась поудобней, посмотрела на него смеющимся мягким взглядом, протянула руку и погладила его по щеке.

– Неосвоенный пункт первый: романтический ужин, – поцеловав ее в ладонь, ответил Захар. – Ну, давай осваивать!