Свидания

Потом узнала. Смягчилась. Впрочем, неважно, плевать на официантку. Это я просто к слову. Они все в итоге смягчаются. Посидите так в одиночестве и увидите. Ваше присутствие тяготит, молчание угнетает. Они его нарушают. Иначе воздуху не хватает. Ну а вы отвечаете. Сохраняя озабоченное выражение лица, растягиваете губы в улыбке. Без натуги. Такая улыбка - лишь обозначение вашей власти, вашего веса на этом стуле. Вы с него два часа еще не слезете. Можете и официантке улыбнуться.

Создав себе столь насыщенную жизнь, я сам обрубил связи с немногими друзьями, которых имел, в конце напряженного дня у меня уже не хватало духу звонить кому-то по телефону, и все же я решил не дать себе увязнуть окончательно в маниакальном ожидании. Отчетливо понимая, что никаких шансов увидеть Клеманс в условленном месте у меня нет, я рассудил, что уделяемое ей время при всей его заполненности могло бы вместить кого-нибудь еще, а потому в один прекрасный вечер, собравшись с силами, пригласил в кафе Симона, назначив ему встречу чуть позже одного из свиданий, которые были у меня с Клеманс.

Симон работал в зверинце при Ботаническом саде, он кормил тигров, лично мне такое занятие не подошло бы - как раз из-за тигров, однако от Симона тянулась невидимая симпатическая ниточка к профессии садовника, а вот работа садовника, особенно в Ботаническом саду, вполне вероятно, привлекла бы меня в молодости, имей я пошире плечи, но я таковых не имел и в садовники не пошел, предпочел посредническую деятельность, тут мне тоже нравится; правда, госслужащим, наверное, быть лучше, надо мной постоянно висит угроза безработицы, но я своим местом доволен, может, и зря, хотя в общем не жалуюсь, в конторе меня никто не дергает.

Симон - мой друг детства, единственный, который остался. О детстве я сейчас говорить не буду, тем более что меня с ним ничто не связывает, кроме Симона, и дело тут не в воспоминаниях даже, а скорее в его работе, которая всегда представлялась мне наивной и какой-то невзрослой, хотя иногда я говорю себе, что кормление тигров, наоборот, требует исключительной зрелости, подлинного знания себя и своих возможностей. Тем не менее Симон наивен и во многом другом, например, в отношениях с женой, которую он тоже кормит, поскольку та не работает, а воспитывает двоих детей и, стало быть, кормит их, - словом, они с Симоном оба заняты приготовлением пищи, но не одной и той же, дома Симон на кухню вообще не заходит, говорит, это разные вещи, ко всему прочему, он вегетарианец, не по убеждению, а по натуре. Короче, я его люблю, и это главное, хотя вижусь с ним редко, практически никогда - из-за детства, оно и так нас крепко связывает, а потому мое приглашение его удивило, но он, разумеется, пришел, не мог не прийти.

Так вот, я ждал Клеманс уже полчаса, когда он вошел в кафе, невысокий, чуть ниже меня, как всегда и было, с особым обаянием, какое встречается у не слишком уверенных в себе мужчин, тех, что ведут себя в жизни не как хозяева и имеют чуть женственный рот. А вообще, Симон скорее крепкого сложения, и тяготы ремесла ему по плечу, ведь работенка, прямо скажем, физическая, я его видел раз в деле, кусища мяса тяжеленные, но Симон здоровяк, хотя и ниже меня ростом - соотношение, на мой взгляд, удачное, правильное.

Я приветствовал его несколько рассеянно, одним глазом продолжая удерживать в поле зрения входную дверь, и, признаться, был чуточку разочарован, что он - это он, а не Клеманс, но сердиться на него, конечно, не стал и, несмотря на легкое огорчение, встретил его радушно.

Хотя не то чтоб с открытой душой. Только с чуть приоткрытой. И не сразу вник в то, что он говорит.

Оказалось, для него это просто счастье, что накануне я позвонил ему и попросил прийти. Я ему как раз очень нужен. Срочно. Так я понял. По телефону он говорить ничего не стал, я ему времени не оставил, а главное, он решил, что лучше увидеться и все рассказать при встрече. Короче говоря, когда я ему позвонил, он сам собирался меня искать.

У него пропала жена. Клеманс, кстати, так и не появилась, мы с Симоном были в одинаковом положении, но на разных стадиях. Лично я уже не ждал Клеманс, а лишь играл в ожидание, чтобы поддержать в себе хоть какой-то интерес к жизни, он же еще только мучился вопросом, почему Одри ушла.

Я позволил себе заметить, что, пока он сидит здесь со мной, Одри могла вернуться домой и хорошо бы ему это проверить, прежде чем выдумывать себе всякие истории на пустом месте. В ту же секунду я сообразил, что сам уже много дней занимаюсь ровно тем же, а именно выдумываю себе всякие истории на пустом месте, разница, однако, была существенная: я не поддавался эмоциям. С эмоциями я покончил. А Симон нет. Он психовал.

Лучше всего в сложившихся обстоятельствах было припереть его к стенке. Я велел ему звонить домой. Он - ни в какую. Думаю, боялся никого не застать. Да он и не отрицал.

Никого - неверное слово. Дома были дети, бебиситтерша привела их из школы. Симон нанял ее на вечер, чтобы встретиться со мной.