Николай Псурцев

СВИДЕТЕЛЬ

_{Повесть}

Художник Надежда Бальжак

Вход в отделение милиции выглядел скромно. Пять ступеней, давно некрашенные перильца, тонкая легкая дверь. Само отделение занимало в доме половину первого этажа, и коридор поэтому казался необычайно длинным, и много дверных проемов угадывалось по стенам. Слева за большой плексигласовой перегородкой Вадим увидел пульты с мигающими лампочками, телефоны — белые, черные, красные; трех работников в форме; один возле пульта сидел, лысоватый, с капитанскими погонами; двое других — сержанты — у окна стояли, лениво переговаривались. Капитан смотрел куда-то вверх. Вадим сделал еще шаг и увидел, что вся комната за плексигласом разделена на две части с помощью такого же прозрачного листа. И там во второй половине какие-то грязные, мрачные типы сидят, ерзают беспрестанно, другие спят прямо тут же на скамье. И еще он понял, почему капитан голову приподнял, — он с одним из этих грязных и мрачных разговаривал. Тот опирался на деревянный барьер и в окошко норовил голову трясущуюся всунуть. А капитан морщился и беззлобно выталкивал его рукой…

Один из милиционеров увидел Вадима, подошел к перегородке и, открыв дверцу, которую Вадим только сейчас и заметил, спросил буднично:

— Вам кого?

— Уварова, — ответил Вадим.

— Сейчас, — сказал милиционер, подошел к пульту и, щелкнув тумблером, сказал в микрофон: — Олег Александрович, к вам пришли.

Хлопнула дверь в конце коридора. Показался стройный мужчина в сером пиджаке и темных брюках. Пока тот шел, Вадим успел разглядеть его. Ровесник мой, отметил Данин. Под тридцать.

Шагов за пять Уваров уже руку протянул, приветливо улыбаясь Вадиму. Сильные пальцы сжали Данину руку.

— Рад очному знакомству, — произнес Уваров.

— Взаимно, — вежливо ответил Вадим.

— Таким вас и представлял.

— Каким? — спросил Вадим.

— Вот именно таким, какой вы есть, — не стал уточнять Уваров. — Только повеселей.

— А я весел, — сказал Вадим. — Внутренне.

Сказал и сам подивился своей сухости, с чего это он так? Ведь понравился ему этот парень, и манерами своими, и походкой, и глазами живыми, цепкими, и даже прическа его понравилась: небрежная, удлиненная, так отличающаяся от стриженых милицейских затылков. И он попытался улыбнуться так же приветливо, как и Уваров, и тут же понял по внимательным глазам Уварова, что не получилась у него улыбка.

— И верно, — сказал Уваров, сделав вид, что ничего не заметил. — Истинное оно не напоказ, оно потаенное, но это только тогда, когда с собой ладишь. Ладите?

— Что? — тупо спросил Вадим. Глаза этого милиционера смущали его. Они будто все знали.

Уваров не стал повторять вопроса, а только усмехнулся.

А ведь маска это, подумал Вадим, маска, да и только. Просто он неглупый малый, вот и придумал себе такую маску. Потому что гораздо эффективней она, чем манера некоторых его коллег. Те, наоборот, раздражение вызывают, отталкивают настороженностью своей и подозрительностью безосновательной.

— Пойдемте, — сказал Уваров и сделал приглашающий жест рукой.

Маска, маска, повторял Вадим, шагая. И нечего мне его бояться, и ничегошеньки он не знает. Он точно такой же, как и я, не хуже и не лучше. Нет, даже похуже, ростом меньше, сантиметров на пять. И Вадим улыбнулся.

— Дело вот какое, — говорил Уваров. — Мы тут решили следственный эксперимент провести. Восстановить все, что происходило в тот злополучный вечер.

У выхода оперативник столкнулся с костлявым, суетливым малым. Был тот в модной курточке, джинсах. Увидев Уварова, он неожиданно расплылся в подобострастной улыбке.

— А, Питон, — сказал Уваров. — Жду не дождусь тебя, крестничек. — Он обернулся к Вадиму. — Идите к машине. Я сейчас.

Неспешно открывая дверь и входя в тамбур, чтобы открыть вторую, ту, тощенькую, неказистую дверцу, Вадим услышал за спиной жесткий голос Уварова:

— Еще раз увижу, узнаю, услышу… северное сияние своими глазами увидишь…

И слабый, винящийся голосок малого:

— Да я не хотел, я по пьянке…

Данин ждал его у машины. Когда оперативник подошел и взялся уже за ручку дверцы, Вадим неожиданно спросил:

— Вам нравится ваша работа?

Уваров нажал на ручку, но дверцу так и не открыл. Подумал недолго, разглядывая внимательно ручку, будто видел ее впервые. Потом вскинул голову и коротко рассмеялся:

— С чего это вы? А впрочем… Я умею ее делать, и неплохо, И это мне нравится. Садитесь.

До Каменного переулка доехали молча. Кроме Вадима, Уварова и водителя, в машине сидели еще два милиционера в форме. При них продолжать разговор Вадим не решился.