Спустя всего несколько месяцев после обретения Польшей независимости в семье, проживавшей в маленьком провинциальном городке, родился мальчик, которого назвали Каролем. Мать Кароля умерла, когда мальчику не исполнилось и десяти, поэтому его воспитанием занимался отец — отставной офицер, очень набожный человек, истинный джентльмен старой закалки. Благодаря отцовскому воспитанию Кароль был первым учеником в городе, неплохим спортсменом и непременным участником любительских спектаклей. Влияние отца сказалось и в том, что одним из ближайших друзей Кароля стал сын главы местной еврейской общины.
Когда отец вышел на пенсию, Кароль переехал с ним в Краков, где поступил в основанный еще в средние века Ягеллонский университет. Однако надеждам проявить себя в мире науки или на театральных подмостках не суждено было сбыться: началась Вторая мировая война. Во время оккупации Кароль вынужден был работать каменотесом, взрывником и чернорабочим. В морозные зимние дни ему приходилось брести на работу в грубой одежде, которая не грела, и башмаках на деревянной подошве. Не принимая душой жестокость нацистской оккупации, Кароль присоединился к подпольному движению сопротивления посредством культуры, помогая в создании подпольного театра. После того как священник местного церковного прихода был отправлен властями в Дахау, Кароль предпринял первые шаги на пастырской стезе под руководством своего духовного учителя, вовлекшего Кароля в группу под названием «Живой розарий».
После смерти отца перед Каролем встал вопрос: какой путь избрать? Сцена или алтарь являются его истинным жизненным предназначением? В конце концов он выбрал подпольную семинарию. Немалую роль в этом выборе сыграло то, что семинарией руководил архиепископ Краковский — героическая личность, аристократ, осмелившийся угостить генерал-губернатора Ганса Франка — когда этот нацист захотел пообедать в доме епископа — «народной пищей», состоящей из черствого хлеба и эрзац-кофе. Тайно изучая — даже в перерывах во время работы на химическом заводе — философию и теологию, семинарист Кароль Войтыла рисковал тем, что мог быть расстрелян вместе со своими товарищами по учебе.
После Варшавского восстания нацисты попытались предотвратить возможность новых выступлений, арестовав всех молодых мужчин Кракова. Герой нашего повествования сумел избежать гестаповской облавы и через весь город пробрался в дом епископа, где и после восстания семинария продолжала свою работу, еще глубже уйдя в подполье. После освобождения страны Красной Армией Кароль был посвящен в сан священника и направлен в Рим для дальнейшего изучения теологии. После Рима Войтыла некоторое время знакомился с работой священнослужителей Франции и Бельгии, а затем вернулся домой, чтобы стать университетским священником. Ему пришлось с головой погрузиться в проведение служб и интенсивные дискуссии. Многие тысячи часов занимали исповеди — основная форма общения польских священников с их паствой. Молодой священник лишь изредка мог позволить себе отдых.
Получив вторую докторскую степень, Войтыла стал работать в единственном за «железным занавесом» католическом университете, ради чего приходилось тратить вечера на долгие переезды в поездах. Каждая его лекция привлекала столько народа, что люди стояли в проходах. Первая книга Войтылы привела в изумление не одного священнослужителя: в своей книге он называл человеческую сексуальность Божьим даром, которым создатель освящает мужа и жену. Когда правительство и Церковь не смогли договориться о том, кого назначить администратором епархии Краковского архиепископа, этот вопрос было решено поставить на голосование — и в результате был избран тридцативосьмилетний Войтыла. С 1962 по 1965 г. Войтыла посещает четыре сессии Второго Ватиканского Собора. Постепенно он становится лидером нового направления в католичестве — открытость современному миру. Он также превращается в главную фигуру мирной борьбы за религиозную свободу человека.
Назначенный архиепископом при энергичной поддержке коммунистического правительства Польши, он вызвал ужас у советских руководителей, которые, однако, лишь способствовали его назначению своими догматическими рассуждениями о религиозных свободах и прочих правах человека. Войтыла приступил к обязанностям, которые занимали столько времени, сколько, пожалуй, не занимает ни одна профессия в мире. Но тем не менее новый архиепископ — а затем, с сорокасемилетнего возраста, и кардинал — продолжал вести образ жизни, не характерный для обычных священников: ходил на лыжах, плавал на байдарке, проводил редкие свободные часы с далекими от религиозных дел людьми. Не оставлял Войтыла и активную интеллектуальную жизнь, проводя дискуссии в своей архиепископской резиденции и выступая с учеными записками на международных конференциях.