Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний

Вторая причина того, что я согласилась дать показания в суде по делу Хенниса, была менее альтруистичной и более личной. В результате первого процесса Хеннис был осужден и приговорен к смерти; во втором процессе на его стороне сможет выступить свидетель-эксперт. Что при этом может измениться? При рассмотрении уголовных дел в большинстве случаев проводится только одно судебное разбирательство, поэтому у нас нет никаких способов узнать, могли ли присяжные вынести иное решение, если бы какая-то вводная изменилась. Может быть, мое свидетельство и не было бы единственной изменившейся переменной в этом процессе, но в результате я сама могла бы получить ценную информацию об эффективности влияния показаний экспертов на решения жюри присяжных.

Кроме того, была еще одна причина, побудившая меня участвовать в этом деле. За пятнадцать минут телефонного разговора Джерри Бивер убедил меня в том, что он на 100 % уверен в невиновности своего клиента. «Этот человек невиновен, — сказал он, просто и без экивоков. — Он не совершал эти преступления». У меня не возникло ощущения, что Бивер пытался уговорить меня или манипулировать фактами, просто чтобы я взялась за это дело (а именно так иногда ведут себя адвокаты, когда хотят, чтобы я выступила «на стороне клиента»). Бивер держался прямо, просто и честно: он хотел, чтобы я прочитала материалы дела и сама приняла решение. В общем, мне практически с самого начала было ясно, что он искренне верит в невиновность своего клиента.

Через несколько дней я получила дело и быстро разделила документы на две стопки, касающиеся опознания обвиняемого Чаком Барреттом и опознания его же Сандрой Барнс. Начала я с Барретта.

14 мая 1985 года, через два дня после обнаружения тел убитых, Барретт сделал добровольное заявление для полиции. (В верхней части распечатанного заявления имеются слова «Не под арестом».)

В пятницу 10 мая, около 3:30 утра, я только что вышел от своей подружки и шел по Саммер-Хилл, и я увидел слева белую машину, это был «шеветт». Я продолжал идти и был как раз под вторым уличным фонарем, и тут я увидел белого парня, идущего от навеса для машин по подъездной дорожке с мусорным мешком на плечах, и я подумал, что он взломщик, но не смог ничего сказать, так что я просто пошел дальше, и, когда проходил мимо, он заговорил со мной и сказал: «Вот, приходится ехать ни свет ни заря». Я подошел под фонарь, чтобы видеть, куда он пойдет, поэтому я наклонился и обернулся, чтобы посмотреть, и он смотрел на меня. Так вот он сел в белый «шеветт» и стал разворачиваться, а я зашел во двор к этой леди, а он развернулся и повернул направо на Ядкин-роуд, ну а я пошел домой и рассказал отцу о том, что случилось. Он сказал, чтобы я не волновался, вот вроде и все.

После того как он сделал это заявление, последовала череда вопросов и ответов. Вопросы задавал детектив из офиса шерифа.

— На какой подъездной дорожке вы видели уходящего белого мужчину с мусорным мешком? — спросил детектив.

— Там, где были убиты люди?

Ответ Барретта прозвучал в форме вопроса — имеет ли это значение?

— Вы уверены? И если да, то почему?

— Уверен потому, что я видел его.

— А как этот белый мужчина был одет? Постарайтесь припомнить как можно точнее.

— На нем была черная вязаная шапочка, белая, ну, типа футболка, тонкая темная куртка, джинсы и теннисные туфли.

— Какие еще приметы этого белого мужчины, которого вы видели покидавшим дом, где были убиты люди, вы можете указать?

Я обратила внимание, что теперь допрашивающий упомянул белого мужчину, который покидал дом, а не просто шел по дорожке.

— У него были усы, короткие волосы, стрижка как у солдата, светлокаштановые… весил он под 90 кг и ростом был примерно 180 см.

К этому добровольному заявлению Бивер приложил написанную от руки записку: «Мы впервые услышали это описание только в ходе судебного разбирательства; см. с. 44 апелляционной записки».

В последнем абзаце на той странице апелляционной записки было написано следующее:

…в суде защита, к своему удивлению, обнаружила, что первоначальное описание, данное Чаком Барреттом детективам, ведшим расследование, было таким: белый мужчина-шатен, ростом около 180 см и весом около 75 кг, то есть он был ниже самого свидетеля Барретта. Между тем ответчик — блондин ростом выше 190 см и весит почти 92 кг, то есть разница в росте около 10 см, а в весе около 18 кг. Таким образом, защите до начала предварительного слушания было отказано в доступе к этой жизненно важной оправдывающей информации, порочащей показания свидетеля…