Свидетели Чистилища

Народ за их спинами почтенно замер, даже маленькие дети перестали возиться и шептаться.

– Чужак! – пророкотала центральная фигура. – Совет жрецов принял решение, и мы готовы в твоем присутствии и в присутствии наших братьев и сестер огласить свой вердикт.

– Чего? – тупо переспросил я.

– За совершенное преступление ты приговорен к смертной казни и будешь брошен связанным в яму с крысами. Казнь состоится в полночь. А поскольку на это время был назначен ритуал посвящения Зига в Сыновья Одина… Зиг, выйди сюда, к нам! – Из толпы жителей к бородачу протолкался пацан лет двенадцати; на его лице еще не красовались дикарские наколки, и уши оставались целыми, и волосы были на месте. – Зиг, мальчик мой, я знаю, что для тебя было приготовлено совсем другое испытание. Но такова, видно, воля богов: теперь твоим испытанием станет управление казнью.

– Так-так-так, – встревожился я, – погодите! Давайте вы с Зигом все свои внутренние дела обсудите потом! Мне кто-нибудь объяснит, что за приговор, что за казнь? В чем вы меня обвиняете?

– Мы не обвиняем, чужак, – недобро глянул на меня «байкер». – Совет жрецов уже признал тебя виновным.

– Ну, круто. То есть это у вас, типа, такое закрытое судебное заседание там прошло. – Я начал заводиться. – Без адвоката, без подсудимого – ну, нормально, че. Состав преступления-то имеется? Или вы просто так развлекаетесь: типа, а давайте, чтобы не скучать, назначим преступника, казним его – а то Зигу пора породниться с Одином, а ни одного мало-мальски подходящего испытания придумать не можем! – Перевел дух. – Я имею право узнать, за что меня крысам-то бросать собираются?

– Твое преступление, чужак, настолько очевидно и чудовищно, что не требует ни защитника, ни твоих собственных речей в свое оправдание.

А ведь они не шутят, черт возьми! Этот их пафосный вид и суровый тон – не игра. Ну, то есть, может быть, они и позируют на публику, отыгрывают роли, вот только в целом это вовсе не спектакль.

– Я что, по какому-то священному капищу прошелся в грязной обуви? Ну, простите, у вас там никаких табличек не было повешено! А! Или все дело в ней? – Я совершенно некультурно ткнул указательным пальцем в немецкую колдунью. – Случайно подслушал ее разговор с богами, нахамил, не заплатил за предсказание? Что еще я натворил? Я в курсе, что незнание закона не освобождает от ответственности, но вы можете мне сказать, что конкретно я нарушил?

Главы племени переглянулись.

– Что ж, раз ты даже не понимаешь, какое ужасное преступление совершил… Брат Арсен, давай ты.

Вперед шагнул «кавказец».

– Час назад от полученной раны скончался Фенрир, в которого ты стрелял. Убийство мохнатых братьев приравнивается у нас к убийству Сынов Одина.

– Чего? – снова тупо переспросил я. – Кого?

– Ты стрелял в Фенрира, – терпеливо проговорил Арсен. – Ты ведь не станешь этого отрицать?

– В волка, что ли? – наконец догадался я и с облегчением рассмеялся. – Ну вы даете! Стрелял, да. То есть пытался выстрелить, потому что он напал на Илью – это адъютант Босса, Оскара, знаете, наверное. Или ординарец. Или референт, там хрен разберешь…

Троица молча развернулась и явно намеревалась ретироваться.

– Да постойте вы! – завопил я. – Я действительно пытался стрелять, но я не убивал! Автомат оказался неисправен! Или патронов не было в нем, что ли. Скажите своим людям, пусть проверят! Если вы, конечно, понимаете, как стреляет «калаш»… Ну дуло понюхайте хотя бы! Если из оружия стреляли – из ствола разит пороховыми газами, так в фильмах всегда определяли орудие убийства. А этот «калаш» не может пахнуть порохом… ну то есть может, но это будет застарелый запах, потому что шут его знает, когда Илья стрелял из автомата в последний раз…

Я лепетал что-то совершенно невразумительное, а они уходили. Толпа расступалась, пропуская троицу, и тоже постепенно разбредалась.

Пипец. Вот влип! Старшие меня не слышат, а те, кто остался подле клетки, слишком молоды. Им ведь даже про баллистическую экспертизу не расскажешь – не поймут. Да и как такую экспертизу проведешь? В волка выстрелили из пистолета, пистолет унес Илья. В автомате совсем другие патроны, которые оставляют совсем другие раны, – но как это доказать, если я даже не знаю, был ли «калаш» заряжен?

– Эй! Брату моему хотя бы сообщите! Георгий Белецкий – он готовится к посвящению в жрецы…

Может, зря я это сказал? Подставил Жорку. Похоже, на мой счет они все равно уже не передумают, а на Жоркиной карьере подобное родство может нехорошо сказаться…

– Ладно, сволочи, – сплюнул я со злости, – скажите хотя бы, когда полночь.

Возле клетки остался единственный человек. Он протянул сквозь прутья решетки глиняный кувшинчик с водой и неожиданно ответил:

– Через час.

Вот и все, Кир. Досвидос, дружище. У тебя есть всего один час. И как бы ты хотел его провести?

* * *