Свидетельства о умерших, о бессмертии души и о загробной жизни

«Вскоре по выпуске в офицеры, дядя мой, Логгин Иванович Греч, отправился к армии, действовавшей против турок, – рассказывает в своих записках Н. И. Греч. – Умер он в 1772 году от моровой язвы в Яссах. Он был любимцем своей матери и, как говорит семейное предание, явился ей в минуту своей смерти. Моя бабушка, а его мать однажды после обеда легла отдохнуть; вскоре выбежала она из своей спальни встревоженная и спрашивала у домашних: «Где он?». Я еще не спала. «Кто?» – спрашивают ее домашние. «Как кто? Сын мой, Логгин Иванович! Я начала было засыпать, вдруг услышала шорох, открыла глаза и вижу, что он проходит бережно, с остановкой, мимо дверей спальни, чтобы не разбудить меня. Где он? Не прячьте его». Ее уверили, что Логгин Иванович не приезжал, и что ей это пригрезилось, и она со слезами убедилась в своей ошибке. В это время вошел в комнату зять ее Безак. Узнав о случившемся, он призадумался и, вынув из кармана записную книжку, записал день и час этого случая. Через две недели было получено письмо: в этот самый час Логгин Иванович скончался» (Из записок Н. И. Греча).

Сила церковного поминовения (РАССКАЗ ПРОТ. ГРИГОРИЯ УТРОБИНА)

Одна благочестивая старица по имени Параскева, разговаривая со мною о разных религиозных предметах, рассказала мне следующее событие из своей жизни: «Отец мой, – говорила она, – к несчастию, умер внезапной смертью без исповеди и причастия Св. Тайн Христовых.

Зная, что покойный был человек грешный, как и все мы, подверженный разного рода немощам, особенно нетрезвости, от чего, думаю, и последовала ему внезапная кончина, я в течение сорока дней с особенным усердием молилась об упокоении его души, подавала каждодневно посильную милостыню нищим и, в особенности, просила служащих священников вынимать частицы за его упокоение при совершении Литургии, а служба у нас, как знаете, совершается ежедневно. В конце сороковых дней вижу я сон: мне представилось какое-то обширное темное место, в конце которого в углу стоит мой отец, но только малого роста против того, какой он имел при жизни. Вдруг он говорит мне весьма внятно:

– Паша! Ведь я жив!

– Да зачем ты так мал?- спросила я.

– Мал я за грехи мои, – сказал он, – только ты продолжай молиться Богу за меня, корми голодных, особенно не забывай проскомидию, и я вырасту.

И еще что-то говорил, но я теперь этого не припоминаю. В заключение еще сказал громко: «Пашенька! Молись же Богу; ведь я жив!». Тем видение мое и кончилось».

Нужно ли к этому прибавлять что-нибудь? Ничего, кроме того, что мы обязаны молиться о всех усопших отцах и братиях наших, да помилует их Господь по вели-цей Своей милости, особенно же не оставлять молитв наших о них при совершении Божественной Литургии. Слышал этот рассказ давно, но записал на память 26 декабря 1870 года («Странник», 1880).

Участие умерших в судьбе живых и особенно родных и друзей

Один архиепископ, жестоко страдавший меланхолическими припадками, усердно просил себе помощи у Бога. Раз во время вечерней молитвы он заметил, что в передней его комнате разлился свет, который постепенно усиливался и, наконец, окружил его самого. Тут он увидел какую-то женщину и, всмотревшись в нее, узнал покойную мать свою. «Зачем так горько плачешь, сын мой? – сказала она. – Ты понимаешь ли чего просишь у Господа? Для Господа нетрудно исполнить твое прошение, но знаешь ли чего через это лишаешь себя? Ты и сам не знаешь, чего себе просишь». И, дав ему несколько наставлений, стала невидима («Письма святогорца», п. 218).

* * *

20 апреля 1851 года в Троице-Сергиевой лавре умер иеромонах о. Симеон, которого похоронили с подобающей честью. На другой день после погребения, рано утром, один из духовных его детей М. сидел у себя на кровати, будучи обуреваем помыслами оставления обители. Но вот он чувствует, что кто-то есть около него; подняв голову, он видит о. Симеона, который, подойдя к нему с веселым лицом покачав головою говорит: «Полно тебе греховным помыслам предаваться, – борись и сопротивляйся им, а обители обеими руками держись» («Монастырские письма», п. 29).

* * *

«Это было давно, когда я еще учился в коммерческом училище, – рассказывает писатель Кельсиев. – Я жил на квартире, недалеко от училища, а отец мой с семейством жил на Васильевском острове. Он служил чиновником в таможне и занимал казенную квартиру около Биржи. Занятый службой, он посещал меня редко. Однажды ночью, когда я еще не ложился спать и читал какую-то книгу, находясь один в комнате, вижу – дверь отворяется и в комнату входит мой отец, бледный такой, печальный. Я нисколько не удивился его приходу, зная его заботливость обо мне. Он прямо подошел ко мне и говорит: «Вася, я пришел тебя благословить… Живи хорошенько и не забывай рога». Сказав это, отец благословил меня, как следует, и скрылся, т.е. вышел в эту же дверь.