Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89»

Ах, эта женщина веселая, большая, вся из снега,Для любви ее душа, а ноги созданы для бега.И я бегу с любимой рядом, о, как глаза ее ясны,И я томлюсь под нежным взглядом, доживет ли до весныТакая краля?!

На следующее утро я проснулся, когда Наташа уже одевалась.

– Сколько сейчас времени?

– Около шести.

– А чего ты так рано встала?

– Хочу сходить в монастырь.

– Сейчас?!

Она кивнула.

– Хочешь со мной?

Я не хотел. Так хорошо было в теплой постели, и так хотелось еще обнять ее в это солнечное утро, но у нее явно был другой план. Я вспомнил о заупокойной по Кононову. Нет, сейчас я не думал о том, чтобы помочь Лизе: после шока, который я пережил в «Вечерке», после последовавшего разговора с Кощеем, после появления в моей жизни Наташи она просто перестала существовать для меня. Но теперь мне казалось, что я должен помочь Кононову, как товарищ по несчастью.

– Хочу.

– Тогда вставай.

Когда мы вышли из дому, воскресный город только просыпался. Первыми на улицах появились собачники. В домашних тапочках, пижамных брюках, заспанные, они закуривали, ожидая, пока их питомцы справят нужду у ближайшего дерева. На вокзале мы сели на двадцать девятый трамвай. В вагоне мы были одни. По дороге я сказал Наташе, что хотел бы заказать заупокойную молитву по Кононову, и, начав разговор на эту тему, рассказал о своих отношениях с Лизой. Она молча слушала, держа мою руку в своих, но не как обычно, а безвольно, словно готовая отпустить в любую секунду. Я же, наоборот, рассказав ей всё, испытал облегчение.

– Я прощен?

– Она не вернется больше к тебе? – Она смотрела прямо на меня со своей обычной виноватой улыбкой.

– Никогда.

– Тогда прощен.

Ее рука снова ожила, она слегка пожала мою. Положила голову мне на плечо.

– Ты часто ходишь в церковь? – спросил я, чтобы переменить тему.

– Когда есть потребность, тогда и хожу.

– А давно?

– Я начала ходить после школы.

– А с чего это у тебя началось?

– С чего? В моей жизни были два случая, после которых я уверовала. Точнее, уверовала после второго, но с первого я как бы обратила внимание на то, что есть Бог.

– Какой был первый?

Она помолчала, потом начала:

– В классе восьмом или, может быть, даже в девятом наша учительница по физике, Виктория Викторовна, Виквик, мы ее так звали, оставила меня переписывать контрольную. Сначала объяснила ошибки, а потом дала новое задание. Я сидела за своей партой, а она сидела прямо напротив меня за столом и проверяла что-то. Потом в класс зашел наш учитель истории Игорь Львович. Он был чуть постарше ее, но такой моложавый. Мы знали, что он за ней приударяет. После уроков они, бывало, стояли перед школой и подолгу разговаривали. И вот он подсел к ней, и они стали о чем-то говорить. Но я не слушала, пока не услышала «Иисус Христос». И он ей стал говорить, что-то вроде того, что-де ваш Иисус, Викочка, он ее так назвал – Викочка, был простым историческим персонажем и верить в него – все равно как верить в Чапаева. А она ему ответила как-то так: «Вы, Игорь Львович, образованный и начитанный человек, но вот вы можете мне объяснить, в чем суть теории относительности?» Он сперва засмеялся так, а потом говорит: «Сейчас не припомню». А она ему: «Ну, а хоть как реактивный двигатель действует, знаете?» А он ей: «Ну, переходите к делу, мучительница, что вы хотите сказать?» – «В этом главная проблема таких предметов, как математика, физика и химия, – отвечает она. – Не только простому работяге, но и вполне образованному гуманитарию трудно объяснить некоторые аспекты эволюции. Сколько бы миллиардов лет вы ни отпустили на эволюционные пробы и ошибки, некоторые вехи развития жизни кажутся предопределенными. Не история общества, а история электронов, ядер, клеток развивалась по совершенно грандиозному плану, который не мог зависеть от случайностей. Идея Бога настолько грандиозна и сложна, Игорь Львович, что донести ее до простого люда можно только через сказку с персонажами, в которых вы, историк, хотите видеть исторические фигуры. Но переведите сюжет этой сказки на язык формул – и вы получите тот единственный механизм, по которому жизнь способна поддерживать себя. В начале было слово, верно? Но слова без мысли нет, стало быть, существовал некий мыслящий создатель Вселенной. «Да будет свет!» – сказал этот инженер-конструктор, и произошел взрыв праматерии, из которого он, как из кубиков, начал создавать Вселенную со звездами, планетами, водой, всякой живностью, и, создав ее, он начал строить общество, способное поддерживать себя и развиваться при соблюдении простых правил: не убивать, не воровать, не соблазнять соседских жен…»

– И это ты, восьмиклассница, все запомнила?! – поинтересовался я.