Свинцовый ливень Восточного фронта

Возможно, я смогу объяснить, почему мы были менее уверены в Рихтере, чем в его предшественниках, одним примером. В начале его службы в должности командующего он собрал всех командиров частей его дивизии на мероприятие — за его счет — в Нарбонне. В лучших манерах офицерского клуба он поднимал тосты за каждую отдельную группу гостей больше часа. «Господа командиры полков», «господа командиры батальонов», «господа командиры отдельных подразделений», «господа медицинские работники», «господа из снабжения дивизии» и так далее, вперед и вперед! Не было никакой возможности нормальной беседы между приглашенными, кто бы с радостью воспользовался такой возможностью, чтобы лучше узнать друг друга. Учитывая, сколь сильно наша дивизия была рассеяна, многие из нас знали друг друга только по имени. Однако худая фигура Рихтера стояла в зале прямо как стрела, и он, очевидно, наслаждался. Конечно, с каждым новым тостом беседа прерывалась. Люди, в чью честь произносился тост, вежливо вставали со своих мест, но будучи при этом очевидно недовольными, и возвращали генералу тост. Если бы он понимал, что эти примерно 150 участников позже скажут о нем и его цирке, который он устроил, он бы не был столь доволен своим мероприятием. Совершенно очевидно, это был человек, более заинтересованный формой, нежели содержанием, а на войне для таких людей места нет.

Другие факторы, помимо недостатков Рихтера, также способствовали растущему сомнению среди многих из нас. За время его командования со всех фронтов приходили угнетающие известия. Летом 1944 года фронт на Востоке распадался, и Союзники прорывались из Нормандии. Но новости от 20 июля 1944 года, однако, были особым случаем. В 12.42 сильный взрыв прервал доклад военной ситуации в присутствии Гитлера в Растенбурге. Четверо совершенно случайных людей пали жертвой бомбы, но, конечно, Гитлер остался практически невредимым. Другие люди были более или менее серьезно ранены. Последствия неудавшегося заговора уходили глубоко в послевоенную эпоху.

Вечером 20 июля меня позвали к телефону. На другом конце трубки был мой обычно приятный командир полка полковник-баварец, который неистово проговорил мне, что было предпринято покушение на жизнь Фюрера в Растенбурге, но все же Гитлер, едва раненный, был жив. Покушавшийся и его соратники, мне сказали, происходили из «очень маленькой клики крайне неудовлетворенных, трусливых офицеров» и так далее. По имени он назвал только фон Штауффенберга…

Родившийся в 1907 году, Клаус Шенк граф фон Штауффенберг был карьерным офицером и, до его назначения в штабной колледж, был офицером 17-го кавалерийского полка в Бамберге. Его товарищи по штабному колледжу и близкие друзья в дни его обучения в военной школе, полковники Эберхардт Финкх и Мерц фон Квирнхайм, были также вовлечены в заговор 20 июля и позже казнены.

Как молодой офицер, Штауффенберг был горячим последователем Гитлера, как были и его вышеупомянутые друзья. Штауффенберг наступил на мину в Северной Африке, вследствие чего он потерял глаз и правую руку. Однако он был оставлен на службе, и в 1943 году он был повышен до подполковника. В 1944 году он получил звание полковника. В возрасте всего тридцати семи лет он был начальником генерального штаба командующего резервной армии, размещенного в Берлине. Я бы назвал это успешной военной карьерой…

Именно это я и сказал подполковнику Гюмбелю той роковой ночью. Еще я добавил, что я сомневаюсь, что лишь одна только профессиональная неудовлетворенность, возможно, была поводом для покушения на жизнь Гитлера. Подполковник весьма рассердился и приказал, чтобы я немедленно явился к нему! В делах национал-социализма носитель Ордена Крови шуток не понимал[29]

. Во что бы то ни стало, он сказал, что я мог быть уверен, что я не был в опасности из-за сказанного мною. Мой командир был слишком порядочным человеком, чтобы выдать меня из-за такого комментария. Все окончилось лишь «серьезным уроком» — личным устным предупреждением, как я и подозревал.

После 20 июля у нас оставалось едва ли четыре недели на Средиземноморье. 14 августа мы были подняты по тревоге, так как вражеские десантные суда были обнаружены Люфтваффе на подходе к Средиземноморскому побережью Франции. Утром 15 августа Союзники высадились между Тулоном и Каннами.

Глава 13

Отступление через долину Роны

Исторический комментарий

Хотя разумность высадки Союзников в Южной Франции была темой разъяренных дебатов между Черчиллем (кто выступал против нее в пользу использования сил в других местах, таких, как Бретань или Бискайский залив) и Эйзенхауэром, успех операции «Драгун» на Средиземноморском побережье быстро превысил ожидания даже наиболее горячих ее сторонников.