Свинцовый закат

— Пожалуйста, сеньорита, поговорите со мной, — взмолился полковник, жалостливо глядя в грустные глаза Манолы и на то, как она закрывает рот ладонями.

Вздрогнув, женщина все же опустила руки, и с дрожащих губ слетела краткая, спешная фраза:

— Я дала обет молчания.

Теперь полковнику всё стало ясно, и он не сдержал улыбки:

— Зачем вы обрекли себя на такое страдание? — сочувствующе произнёс он. — Вы же всегда были знатной болтушкой.

Кажется, это напоминание о беззаботной мирской жизни ещё больше расстроило Манолу, заставив печально скукситься. Полковник лишь удивлялся, что 600-летняя женщина вела себя как юная девушка, хоть таковой не выглядела даже внешне. Да, Мануэла Мурсиа была куда старше полковника годами, но не им и не ей эта разница в возрасте не ощущалась.

— Как я понял, вы не в фаворе у настоятельницы. Она категорически отказала мне во встречи с вами.

— Наш устав строг, — еле слышно протараторила Манола.

И снова полковник заметил это характерное поджимание губ, будто оно спасало монахиню от нарушения обета. Полковник с пониманием поспешил сразу перейти к делу без лишних слов, что ввергали Манолу в грех:

— Прошу вас, скажите, где мне искать вашего брата Матео. Мне необходим его авторитетный совет.

Глаза монахини округлились, а рот приоткрылся, не издав ни звука. Видимо, первое, что пришло ей в голову, так это, что Матео в опасности, раз о нём выспрашивает прислужник лондонского Общества. Полковник не винил Манолу в столь дурных мыслях. Доктора и прочие экспериментаторы Общества заработали себе не самую лучшую репутацию.

— Нет, нет, — тут же заверил Мануэлу полковник. — Общество ничего не замыслило против вашего брата. Мое руководство даже не знает, где я и кого разыскиваю.

Но Манола только помотала головой, не сводя с полковника Кристиана укоризненного взгляда. Женщина явно не желала верить его словам.

— Когда-то я помог вам найти пропитание на корабле, — напомнил он Мануэле. — Мне очень жаль, если я не могу рассчитывать на ответную помощь. Она нужна не столько мне, сколько одному моему подопечному. Я имел неосторожность, да что там говорить, глупость, втянуть его в общение с самыми настоящими дьяволопоклонниками.

Монахиня вперила в мужчину вопросительно-изумленный взгляд, но она так и не решалась что-либо сказать.

— Да, сеньорита, сначала я по глупости свел его с одной ведьмой, потом разрешил ему отправиться с ней на самый настоящий шабаш, а после встречи с её инкубом он сейчас и вовсе выглядит полуживым от испуга. Вас это удивляет? Увы, я не преувеличиваю. В Лондоне происходит и не такое, но я как мирянин не могу понять, что именно там творится и почему. Ваш брат, Мануэла, теолог, а главное, опытный богослов. Я слышал, что когда-то он ездил по монастырям, где жили бесноватые. Я уверен, он видел многое, чего простому человеку видеть не следует. А мне нужна всего одна встреча, только его совет и ничего больше.

Этими словами полковник окончательно разбил молчаливую оборону монахини:

— В Сен-Дени, — спешно прошептала Мануэла, — сейчас его зовут отец Матье Доле, он приходской священник в церкви Святого Людовика, а ещё редактор в «Католическом вестнике», — произнеся это, она тут же кинулась бежать к обители, не оглядываясь, наверное, чтобы помолиться о спасении заблудшей в демоническом обольщении души Томаса Вильерса.

Полковник пожалел, что их встреча оказалась такой недолгой. Ему было бы интересно узнать, от кого монахиня получает кровь, и насколько добровольно. Конечно, богобоязненная христианка не стала бы никого принуждать, да и строгая настоятельница всегда начеку. Только один вопрос мучал полковника, не из профессионального интереса, а, скорее из личного: как с обетом молчания без слов уговорить человека дать тебе кровь? Полковнику было крайне любопытно узнать этот секрет, и, чего греха таить, когда-нибудь применить на деле. Но только не с Идой Бильрот.

34

Первое, что сделал полковник Кристиан, прибыв в Париж, так это написал письмо в издательство консервативного католического журнала, где под именем Матье Доле служил Матео Мурсиа, с просьбой о скорой встрече с ним. Ответ был получен в тот же день, где в весьма аккуратных формулировках Инквизитор дал согласие на беседу со служащим Общества, хоть и выразил свое неудовольствие столь навязчивым вниманием.