Свинцовый закат

— Да. Он вызвал дух Аполлония Тианского, известного философа-странника и чудотворца. Когда Леви прочёл заклинание, то почувствовал, как земля под ним завибрировала, а миг спустя он увидел, как перед алтарём появился дух в сером саване. Леви это напугало, и он почувствовал пронзительный холод по всему телу и оцепенел настолько, что и слова не мог произнести — ни одного приказания или заклинания. Затем призрак коснулся его руки и Леви потерял сознание. Так и закончился этот ритуал. Рука его болела ещё несколько дней, и надо отдать должное незадачливому некроманту, он сильно сомневался, что на его зов пришел сам Аполлоний.

— А кто же?

— Ну, мало ли что или кто блуждает в запредельном мире. Главное, что Леви предостерегал своих читателей бездумно заниматься подобными ритуалами, так как они очень опасны для человеческого здоровья.

— Предостерегать-то предостерегал, а книжонки пописывал, — проворчал Книпхоф.

— Он был теоретиком, Юлиус, а не практиком.

— Вот-вот. Почему книжный червь, не выходя из своей коморки, может указывать молодым дурням, как проводить магические ритуалы? Это просто не слыхано! Вот я — преподаватель анатомии в университете Людвига-Максимилиана. Я же не на пальцах показываю студентам, как проводить вскрытие. После того, как они прослушают мою лекцию, их допускают к практическим занятиям, заметь, под моим личным руководством. Я, в отличие от этого самозваного Леви, отвечаю за каждое свое слово и действие, и не ввожу в заблуждение молодые неокрепшие умы.

— Почему вы назвали Элифаса Леви самозваным? — поинтересовался полковник.

— Да потому что его настоящее имя Альфонс Луи Констан. В молодости он готовился стать священником, а когда стал баловаться оккультизмом, его изгнали из семинарии.

— Немало французских священников ступило на этот путь, — добавил бывший викарий.

— Неужели? — не поверил его словам полковник.

— Например, аббат Буллан. К слову, он скончался два года назад, наконец-то… — со вздохом добавил Эйтон, — Нет-нет, вы не поймите меня неправильно, я вовсе не радуюсь чужой смерти. Просто у меня сложилось такое впечатление, что покойный аббат сам с нетерпением ждал своего смертного часа. Последние пять лет он только и кричал во всеуслышание, что его задумали сгубить по средствам чёрной магии.

— И кто же?

— Маркиз де Гуайт, его бывший последователь.

— Маркизу что-то не понравилось в службах аббата?

— Нет, что вы, церковь здесь не при чем. Буллана к тому времени уже лишили сана.

— За что?

— Он проводил экзорцизмы с помощью совокуплений, — совершенно спокойно пояснил Эйтон, будто подобное среди французского духовенства было в порядке вещей. — Монахинь он научил самовнушению, чтобы они могли совокупляться с Христом и святыми во сне. Он называл это «союзом жизни» и считал, что путь к Богу лежит через половой акт.

Полковник Кристиан чувствовал, что глаза его округляются, а лицо каменеет от невероятности услышанного. Полковник прожил не одну сотню лет и успел повидать в мире всякое, но подобное до сего дня и представить себе не мог. К тому же, этот «союз жизни» по Булану напомнил полковнику учение американца Лейка Харриса, так любимого братом Берриджем, о «небесных двойниках», что приходят в постель к адептам секты по ночам. А ещё полковник не смог не вспомнит об ужасе, пережитом Вильерсом, и подумать, может и миссис Эмери научилась призывать в свою постель «небесных двойников» не без подсказки соорденца?

— Поговаривают, — благодушно продолжал старик Эйтон, — будто Буллан даже совершил ритуальное жертвоприношение.

— Кого?

— Своего ребенка, прижитого от одной монахини. А лет через пятнадцать он объявил себя воплощением Илии Пророка.

— Значит, поэтому маркиз де Гуайт и решил погубить Буллана?

— Чёрной магией, — усмехнулся Книпхоф. — Очень благородно и особенно богоугодно.

— Не смейся Юлиус, это Буллан считал, что его атакуют заклятиями.

— Ну конечно, что ему ещё могло прийти в голову после боговдохновенных оргий…

— Маркиз всего лишь хотел разоблачить Буллана в прессе, а тот принял все близко к сердцу. И держал самооборону.

— Как? — поинтересовался полковник.

— Магически, разумеется. Буллан проводил церемонии, где читал заклинания против отступника. Но с маркизом ничего существенного не случилось, а в доме Буллана, напротив невидимая рука стала бить по стенам, потолку, и, в конце концов, по лицу Буллана. Это похоже на шумный дух или… Юлиус, как вы в Баварии его называете?

— Полтергейст.

— Вот-вот. Но Буллан все равно считал, что это боевые заклинания маркиза.

— Этот де Гуайт только псевдорозенкройцер. — прокомментировал профессор. — И заядлый морфинист. Ты знаешь, что он заказывает морфий килограммами? Вот скажи мне, Вильям, зачем одному человеку столько?

— Может у маркиза серьезный недуг, невыносимая боль, которую он не в силах терпеть.

— И делает по десять инъекций в день? Не смеши. Он обычный спекулянт и наверняка перепродает морфий по дозам поэтам из своего окружения, и потом к ним тоже прилетает черная муза. Помяни мое слово, он недолго протянет со шприцом в вене.