Свирепый ландграф

Спиной ко мне стоял совершенно голый Зингельгофер, обращаясь с торжественной речью к целой толпе свидетелей, окруживших кровать и пускающих слюни от предстоящего зрелища. Перед негодяем лежала привязанная за руки и ноги Вероника. Юная ведьма была в длинной ночной рубашке из красной ткани, рот завязан черной лентой, а глаза сверкали бешенством!

Любитель монологов упоенно кланялся присутствующим:

– Дорогие гости! Вы все собрались здесь дабы лично и непредвзято засвидетельствовать сам факт моего бракосочетания с этой замечательной девушкой. Согласно древним традициям Темной Стороны и специфических требований колдовской этики, наши тела должны слиться в любовном экстазе под пристальным наблюдением не менее тридцати свидетелей. После того как это произойдет, желающие могут честно занять мое место и самостоятельно удостовериться в том, что подо мной был не фантом, не кукла, не иллюзия, а настоящая, живая невеста. Первым буду я! А став, таким образом, законным мужем, я автоматически получу право распоряжаться ее душой и телом по собственному усмотрению и поименно назову тех, кто проверит подлинность моей жены.

Присутствующие, удовлетворенно хрюкнули. Вот погань! Я почувствовал приступ нечеловеческой ярости и мягко поднял меч…

– Зато потом все мы, включая и молодую супругу, дружно пойдем в трапезную залу причаститься горячим бульоном из тринадцатого ландграфа. Итак, начнем…

Двое свидетелей рванули в разные стороны рубашку Вероники, а третий снял ленту с ее губ. Зингельгофер демонически захохотал и попытался склониться над теряющей сознание девчонкой, но… Меч Без Имени беззвучно взрезал заднюю стенку балдахина и скользнул отточенным лезвием между жениховских волосатых ног. Якобс замер в тихом ужасе.

– Кто это?

– Свирепый ландграф, – хором выдохнули присутствующие, не трогаясь с места. Каждый прекрасно понимал, что случится, если я хоть чуть-чуть шевельну мечом. Скороспелый жених боялся дышать.

– Эй, вы! А ну, быстро развязать ее. – Те же парни, что рвали одежду Вероники, безропотно перерезали веревки, стягивающие запястья и голени юной ведьмы. Она как кошка вскочила на четвереньки и… заплакала. До этого момента я ни разу не видел ее слез.

– Пощади-и-и-те… – робко заскулил Зингельгофер.

– Ты боялся, что я поджарю тебе яйца? – едва сдерживаясь, прошипел я. – Вижу, что в ваших краях милосердие не в чести. Я же тебе их поотрубаю нафиг!

– О нет! Пощадите меня! Вы добрый, вы хороший, вы благородный, лорд Скиминок! Я поступил с вами некрасиво, но нас так воспитывали. Войдите в мое положение…

– Что ты хотел сделать с Вероникой, подонок?! Пропустить через нее своих друзей?

– Но… у нас же такие традиции!

– Милорд! – хрипло попросила черноволосая подружка, заворачиваясь в покрывало. – Ради меня… Убейте его, пожалуйста!

– Нет! Не надо!.. Я больше не буду… Я был не прав… Я исправлюсь! Я все для вас сделаю…

Мне было противно. Вот-вот стошнит от общей мерзости происходящего.

– А теперь скажи мне правду – ты ее любишь?

– Ну… Я не виноват… Мне приказали! Она бы убила меня… Это ее план. Мне велели заманить девчонку, через нее выйти на вас… а потом… Я ничего не имею против Вероники лично, но… Все же понимают – она путешествовала с вами, значит, ей нет прощения! Ее все равно убьют… Я… я даже мог бы ее спасти, женившись! Ну, на какое-то время… Но я бы сделал ее счастливой… Она умерла бы без боли!

Меч Без Имени дрогнул в моей руке, Якобс кротко взвизгнул – по внутренней стороне его бедра побежала струйка крови. Хватит. По мне, так он уже достаточно наказан. Как отпетый негодяй, он сумеет пережить свой позор, но в глазах своего же окружения навсегда потеряет лицо.

– А ну, вон! Все вон отсюда!

Присутствующая братва не стала строить из себя крутых, а, многозначительно переглядываясь, удалилась. По моему приказу Зингельгофер припер дверь кроватью и склонился перед нами в ожидании приговора.

– Где мисс Горгулия Таймс?

– Ей удалось сбежать. Я не посылал за ней погоню, честное слово!

– Кто та милая старушка, что приказала тебе обмануть Веронику и заманить меня?

– Ее имя не рекомендуют произносить вслух… – опять заныл он, но я был непреклонен! – Она… Это мать Ризенкампфа!

– Что?! Значит, у Раюмсдаля есть бабушка… Боже мой, так сколько же лет старой перечнице? – поразился я.

– О мадам Гнойленберг Ризенкампф нельзя так говорить! Она всегда прекрасна, молода и желанна, – горячо вступился голый жених, но осекся под недобрым взглядом Вероники.

Мне нужно было действовать побыстрее. Обдумаем все потом, не торопясь и без суеты. Я поманил к себе юную ведьму.

– Пора уходить. Ты сможешь найти дорогу к замку Бесса?

– Да. У меня метла на крыше.

– Тогда вперед.

– Вы что?.. Вы его не убьете? – округлила глаза длинноносая практикантка.

Казалось, еще секунда – и она собственными руками задушит меня за предательство. Положение спас придурок Зингельгофер. Перепугавшись, он рухнул к нам в ноги и, страстно целуя мои грязные кроссовки и захлебываясь слезами, запричитал:

– Простите меня, милорд! Я исправлюсь… я больше не буду…

Вероника шумно втянула ноздрями воздух и решительно взяла меня под руку.