Свита мертвой королевы

Взглянув в металлический панцирь Альвару и узрев свое отражение, я пришла к выводу, что война, конечно, не красит женщину. За два года походной жизни, и главное – жизни с вечно охочим до драк Альвару, я лишилась трех зубов. Кожа моя обветрилась и покраснела, волосы спутались, точно черная пакля. Мои руки из красивых и нежных сделались большими и темными, как у работающей в поле крестьянки. Кроме того, сама я стала больше и мощнее. Альвару иногда шутил, что со мной теперь хорошо гулять по ночам, потому что при одном взгляде на меня любой головорез сначала несколько раз подумает, мысленно взвесив себя и меня, и затем, сообразив, что перевес явно не в его сторону, передумает и грабить. При этом мне исполнилось всего тридцать два года, я была грандессой и любовницей главнокомандующего. А, как известно, на войне любая уродина кажется красоткой и старуха молодкой.

Дожидаясь вызова в шатер, где проводились переговоры, я сидела на полковом барабане, лузгая семечки и потирая ноги, давно забывшие, что такое дамские туфли. Рядом со мной примостился мой теперь уже верный и постоянный слуга Доминик, которому я по ошибке спасла жизнь.

Долго скучать мне не дали. Едва только я нащупала между пальцами здоровенную мозоль, попытавшись расцарапать ее ногтями, как за мной явился юный паж. Злясь на него, а еще больше на себя, я надела трофейные туфли и вошла в шатер.

При виде меня мужчины вежливо встали, приветствуя и справляясь о моем здоровье. Мне пришлось пройти за пажом и встать посреди шатра на приготовленное для дачи показаний место.

Принц Педру попросил меня подтвердить данные ему в Бежа показания относительно гибели доньи Инес де Кастро. Я подтвердила каждое свое слово, назвав имена и титулы. При этом я была уверена, что прибывшие с королем гранды, среди которых присутствовали и те, кто ворвался с ним тогда в монастырь Святой Клары, зарежут меня. Тем не менее я взяла себя в руки и бесстрастно изложила все, чему стала свидетельницей. Оказывается, вторым условием, после разделения власти в стране и прекращения войны, Педру выставил выдачу и казнь преступников. Покончить с ними он считал целью своей жизни.

Война выбелила голову короля, та казалась почти серебряной, точно Афонсу не расставался со шлемом. По его лицу я поняла, что он давно уже смирился с мыслью о расплате и, утратив единовластие, готовился хоронить своих ближайших друзей.

Король вяло торговался по поводу каждого. По условиям договора он хоть формально и оставался королем, но постепенно в течение нескольких месяцев от него требовалась добровольная передача всей власти сыну. После чего опальный властитель должен был затвориться в одном из своих отдаленных замков. Понятно, что там он желал бы видеть вокруг себя своих старых друзей, которых теперь от него безжалостно отбирали.

Кривя рот и не моргая левым застывшим глазом, король пытался выставить убийцами доньи Инес простых солдат, сопровождавших его в ту роковую ночь, в то время как Педру хотел выцарапать тех, с кем король вместе вырос. Дон Диогу Лопиш Пашеку, Перу Куэлью, Авару Гонсалвиш – за любого из этих верных и преданных друзей Афонсу был готов передать в алчные когти жаждущих крови врагов свое королевство и корону, а если этого покажется мало, то и собственную жизнь.

Дон Афонсу пришел на переговоры, готовый к смертельной битве, но уже сами переговоры окончательно сломили волю больного старика. Вдруг с пугающей откровенностью его величество понял, что уже не владеет ни своими землями, ни своей казной, ни даже своей собственной жизнью, висевшей на волоске. С той и другой стороны один за другим поднимались придворные и полководцы, вносившие бесконечные предложения, требующие, умоляющие, призывающие… А в лицо короля уже дышала ледяным дыханием смерть.

Наконец терпение дона Афонсу иссякло, и он был вынужден признать, что люди, смерти которых искал его сын, давно уже нашли себе приют в Кадисе. После чего короли подписали необходимые бумаги, и переговоры закончились.

Как я узнала позже, в тот же день, когда дон Педру со своими войсками победно вошел в Лиссабон, король отбыл в одну из своих провинций, но, не добравшись до места, умер в пути. Так закончилась война, и Педру Первый стал королем Португалии.

Глава двадцать первая. Лодка-призрак

Мы возвращались домой в Бежа по разоренной войной земле.

Потерявшие свои дома крестьяне были вынуждены грабить и убивать за кусок хлеба, а вчерашние разжалованные солдаты подавались в разбойники, надеясь награбить побольше по пути домой, дабы явиться к матерям и женам не с пустыми руками. Дороги сделались опаснее некуда, поэтому каждому, кто желал вернуться домой в целости и сохранности, приходилось не скупиться на жалованье и вооружение для стражи.