Свиток 1. Волшебный меч

Девяносто восемь… Девяносто девять… Тысяча. Стоп! Прошли тысячу шагов, можно делать привал. Чтобы не ошибиться, я загибал пальцы на руке после каждой сотни. Да… Докатился до загибания пальцев в математических расчетах… попаданец долбаный с могучим интеллектом жителя XXI века. М-да… Зато теперь будет повод вырезать на роже отметину о совершенном боевом походе! Ритуальным каменным ножом, который не столько режет, сколько пилит и раздирает кожу… Благодать! Великий Воин, свершивший небывалый до сей поры подвиг, захватил пленного и отконвоировал его в племя… Зачем? Никто не знает. Но в реале мне бы этот подвиг зачли. Судя по былинам, местные почему-то уважали безумную храбрость, переходящую в идиотизм. Может быть, после этого Нра’нху, отправляя меня на охоту за какашками, лупил бы только через раз. Вот же Щастье! Впрочем, ну ее в жопу, эту карьеру воина… Отныне я беру на себя роль политика и стратега, ставящего глобальные задачи, а мелкими вопросами их исполнения пусть занимается Лга’нхи… Я к окопной жизни не приспособлен. Мое место в Генеральном Штабе, на мягком диване, с чашечкой кофе в руках… Или стаканом чая… Стаканом обжигающе горячего чая с медом, который принесет мне мама. Закутает меня получше в одеяло, озабоченно пощупает лоб, возьмет мою маленькую ладошку в свою большую, но мягкую и ласковую, и начнет рассказывать что-то очень интересное и замечательное… Я толком не пойму, что она говорит, просто прижму к себе покрепче большого плюшевого медведя и буду слушать, как журчит ее голос… Такой знакомый и родной, согревающий лучше любого ватного одеяла, горячего чая и горчичников…

Ий-э-э-и-и-а-а-б-р-р-ы-ы-х-а-а-а-р. Очередной пронзительный вопль поганца верблюда… Глумливая тварь явно наслаждалась нашим тяжелым положением… В его сволочных глазках сверкали искры адского пламени, а из башки вырастали незримые рога… Нет. Это не верблюд, это демон из Преисподней, пришедший сюда, чтобы издеваться и мучить людей.

— Чего тебе надо от меня, тварь? Чего ты тут разлегся?

— Ииолиаик лоомоонуого оуоо соотууоув… (как-то так), — пропел мне пленник, тоже очнувшийся от воплей верблюда, кивая на эту тварь.

— Ага, — согласился я. — Редкостная сволочь.

— Ааороооик одооукееик оуоо уяпооо, — предложил мне он.

— Не сцы. Мы его обязательно убьем! — успокоил я его. — Очень-очень скоро убьем… Он, гад такой, за все нам ответит.

Он опять что-то пропел, старательно кивая на верблюда. Хрен его знает, чего ему надо. И зачем он мне руки свои показывает… Думает, поверю, что сможет задушить эту тварь голыми руками? А впрочем, хрен с ним. Развязал ремни на руках, предварительно продемонстрировав столь хорошо знакомую ему дубинку. Он, кажется, понял, потому что ринулся не на меня, а к верблюду. Обхватил за шею… Нет, душить не стал. Это у них, оказывается, сеанс обнимашек был. А вот он сейчас прыгнет во все еще торчащее на верблюде седло — и ищи ветра в поле. Поднялся, хотя вернее сказать, вполз на ноги и пошел к вражине, примериваясь, как ловчее врезать ему дубиной, чтобы не попасть по старой ране… Не понадобилось. К тому времени, когда я подошел, вражина, ласково напевая, уже снял седло и озабоченным взглядом разглядывал потертости и опрелости, которое это седло, не снимавшееся с верблюда уже несколько дней, оставило на его шкуре. Гринписовец долбаный! Верблюдофил. Сам на ногах еле стоит, а твари своей чуть ли не слезами собирается раны промывать. Хотя нет, не слезами, полез в тюки, достал оттуда какую-то коробочку с вонючей мазью и обильно смазал раны страждущего урода. Интересно, что у него там еще есть…