Свиток 3. Великий шаман

…Уже потом с глазу на глаз Витек покаялся, что удрали они к его родне, жившей где-то там дальше на запад вдоль побережья… Оказывается, Витек тоже из «заречных» был. Но это было потом и с глазу на глаз. По официальной же версии эти двое хмырей выполняли мое спецзадание… А поскольку я врал то же самое и теми же словами, — никто даже не усомнился в их правде… Да сдается мне, что уже и сам Витек поверил в то, что сбежал по моему указанию, — «как-то так нашаманил хитро… мудрый шаман Дебил, что на Витька с Осакат затмение нашло… Так что они ни в чем не виноваты». (Надо бы ему за это рожу набить, но уж больно здоровым бугаем он вымахал.)

В общем, переждав бурю, юные недоделанные Ром’эу и Жуль’ета направили нос своей лодки дальше на запад и вдруг заметили на берегу знакомые до жути фигуры аиотееков… Ну, трое суток не вылезая из крохотной лодченки, — это еще не самое страшное наказание за раздолбайство и самоволку.

Ясное дело, ребятки развернули лодку и почесали обратно. Жизнь на западе, как и многим другим диссидентам до них, больше не казалась столь же сладостной и приятной как в былых мечтах… Хотя это я, конечно, поклеп на ребят кидаю. — Они развернулись и бросились назад, чтобы предупредить нас. Потому как одно дело сбежать, а другое предать. На предательство мои родственнички были неспособны.

Итак, они бросились назад предупредить ирокезов об опасности, и наткнулись на них куда раньше чем могли ожидать. Племя неторопливо двигалось на запад, частично по морю, частично по степи.

Известие о нашествии аиотееков было принято со сдержанной тревогой. Люди помнили о моем «предвидении» большого гадства, двигающегося на них с запада, и были настроены соответственно.

Оставалась сущая мелочь. Найти меня. По рассказам Лга’нхи и прочих доверенных лиц, никому даже в голову не пришло бросить своего шамана на растерзание аиотеекам. Потому, после продолжительного совета вперед был выслан отряд разведчиков, а все остальные изготовились к битве.

..А вот то, что произошло дальше, лично мне кажется исключительным колдовством и фантастикой, а все остальные только пожимают плечами и недоумевают, чего мне не, понятно… Да уж. Теперь я понимаю тот восторг и удивление, которые вызывали у ирокезов загадочные знаки, что я рисовал на шкурах, а также способности некоторых моих учеников их прочитать.

…Но как можно опознать следы человека, который шлялся тут, может быть несколько дней назад? Для меня это загадка. Я еще понимаю — наткнулся на след, пошел по нему и чего-то там нашел. Но чтобы опознать следы человека, которого просто знаешь, как если бы увидел его фотографию? — Для меня это звучит невероятно, а для того же Лга’нхи, или малолетнего оболтуса Тов’хая — самое элементарное дело.

…Он-то, Тов’хай, кстати, их и обнаружил, когда крался вдоль песчаного пляжа… Ни одной буквы этот паршивец запомнить так и ни смог, а вот след моих драных тапкопортянок для него, оказывается, так же индивидуален, как и моя физиономия!

А дальше уж для них все было просто — пойти по следу, найти место моей схватки с аиотееками и встать на след пленившего меня отряда… Ну а уж про спешно спрятанную заначку и говорить было нечего. Ее отыскали почти мгновенно… Аиотееки просто не удосужились поискать, иначе бы тоже легко нашли. А мои искали специально…

И тут у ирокезов разразился спор. Большинство кричало, что надо пойти и отбить своего шамана у верблюжатников, потому как он, дескать, им самим нужен на случай поноса, насморка, скуки или внезапно возникших споров по поводу правил игры в костяки (как они теперь называли «городки»).

Но Лга’нхи, и примкнувшее к нему руководство в лице Кор’тека и Гит’евека сумели убедить остальных не пороть горячку, ибо «не все так просто». И главными аргументами послужили спрятанные кинжалы и перчатки. «Кто же, дескать, прячет свое лучшее оружие, выходя на лютую битву с превосходящими силами противника? Ох, все это неспроста». Опять же. «Коли Великий Шаман Дебил позволил себя пленить и увести, — знать так ему самому надо было. Потому как неужто такой Великий и Могучий, одним росчерком пера побеждавший вражьи полчища, забалтывавший Царей, пинком ноги открывавший проход между мирами и болтавший там с духами как с собственными корешами и даже сделавший кол’окол и рукоять к Волшебному Мечу, Шаман дал бы себя поймать какой-то кучке убогих верблюжатников? Да ему бы хватило пары-тройки песенок, чтобы превратить всех вражеских верблюдов в мышей, а самих аиотееков в букашек и затоптать ногами… А почему так не делает? Видать, тапки бережет. Больно уж они у него рваные…»

Короче, всем ирокезским сообществом мне был выдан карт-бланш на ведение магически-боевых действий против аиотееков. И тот факт, что шедшие на восток полчища завоевателей вдруг свернули с относительно сытного побережья, и ломанули на зиму глядя на север, откуда в эту пору вся приличная живность норовит сбежать, лишь подтвердили правильность этого решения. Великий Шаман Дебил решил увести врагов далеко в степи, где они и помрут с голоду!