Свиток Силы: Пески судьбы

Что-то небольшое в полторы ладони величиной метнулось от края палатки ко мне. Рука моя метнулась и в полете цапнула меховой комок, который, похоже, целился запрыгнуть ко мне на колени.

– У-и-и… – круглые темные глазки беззащитно смотрели на меня.

Вытянутая мордочка, пухлое тельце, напоминающее небольшой кабачок. Маленькие ушки и раскраска крупными пятнами – белое и рыжее. Зверек повис в моей руке и смотрел на меня как будто с надеждой.

– О-о-о, – округлил рот Абдур, затем рассмеялся – Это Финик! Шарится тут по лагерю, ни у кого рука на него не поднимется, а сам все не может ни к кому прибиться. Его хозяин Тарис – погиб в прошлой сече. И Финик – это единственный, кто после него остался. Грустная история, – он вздохнул, видимо вспомнив недавние события, затем со смехом закончил, – Похоже, он выбрал тебя. И тут – либо забирай, либо окончи его мучения!

Я посмотрел в эти умильные глаза, которые уставились на меня с мохнатой мордочки. Финик значит? Как будто у меня есть выбор.

***

Невесту в атласном зеленом платье с золотой вышивкой, внесли в небольшом паланкине. Места там было только, чтобы сидеть, скрестив ноги и гордо выпрямив спину. Что молодая девушка с удовольствием и улыбкой на устах и делала. На голове ее поблескивал обруч, по бокам которого спускались тонкие цепочки с золотыми монетками на концах. На шее поблескивало ажурное плетение золотых цепочек, с маленькими фигуркам львов.

Над Великими Песками спустилась ночь, и темноту разгоняло только пламя костров. Музыканты выдавали зажигательную музыку. Один из них, прикусив язык от старания, с капельками пота на лбу и съехавшей на бок чалмой, не жалея рук, выстукивал ритм на маленькой табле. Еще пара его товарищей слажено выдували мелодию на мизмаре – небольшой дудочке с широки раструбом. Больше всех старался последний участник, размахивающий большой погремушкой систром, он с таким энтузиазмом мотал головой, что казалось она скоро оторвется и улетит в темноту к испуганным шакалам, которые иногда подвывали празднику издалека.

В следующий момент в круг вышла невеста. На голове повязан зеленый с орнаментом платок, глаза ее, улыбаясь, смотрели над полупрозрачной вуалью. Одежда плотно подогнана – короткая рубашка до пупка и красные широкие штаны, которые сужались книзу, оставляя голыми ноги. На обозрение оставалась полоска округлого живота, который вместе с бедрами хозяйки двигался под такт мелодии.

Кожа девушки поблескивала в свете костров и была покрыта сложной вязью узоров, выполненных охрой – на кистях рук, открытых лодыжках и даже на лбу. Девушка подняла руки к верху и прищелкнула в так музыки пальцами, стали заметны закрепленные на руках сагаты – небольшие латунные тарелочки. Она задвигалась под ритм, барабан гремел изо всех сил, дудки выдавали пронзительные звуки, гремящий систр подзадоривал зрителей.

Сначала еще одна девушка не выдержала и выскочила на песок, включаясь в движения танца, затем еще одна. И вот уже пятеро молодых девушек кружатся вокруг щелкающей сагатами невесты. Мелодия подошла к концу, и вся женская часть лагеря затянула на одной ноте:

– О-о-о-о, – они быстро прикрывали ладонями рот, чтобы получался прерывистый звук, получалось как будто звучание еще одного большого инструмента.

Звуки музыки стихли, но добродушный гомон людей, складывающийся из отдельных фраз, продолжал наполнять воздух. Под смех соплеменников выскочил статный жених. Он подхватил, закружил смеющуюся невесту. И под смехи и советы соплеменников нежно отнес в свой шатер.

Празднующая толпа сомкнулась обратно. Жених и невеста исчезли, но праздник остался и зазвучал с новой силой. Набравшиеся сил музыканты опять затерзали свои инструменты, начав новую веселую мелодию. Вместо невесты выскочила другая девушка, которая стала танцевать под музыку. Пустынные Львы хлопали в ладоши, поддерживая ритм, и выглядели полностью счастливыми и довольными жизнью.

Мне было приятно смотреть на эти искренние эмоции, но они, как вода о камень, разбивались о мое почерствевшее сердце. И так же, как вода, понемногу подтачивали его. Ошейник был снят, мне больше не нужно было жестко держать в узде свои эмоции.

А на утро мы вышли на поиски проклятого города.

***

Поднялся ветер и песок иссекал лицо, заставляя закутываться в капюшон джелабы. Верблюды отворачивали морды от ветра и жалобно ревели. Впереди виднелся силуэт Абдура, который скрючился меж горбов животного, еще двое верблюдов с припасами, и я на последнем. Все животные были соединены общей веревкой, которая проходила через упряжь.

Ветер усиливался, от песка, поднявшегося в воздух, уже ничего не было видно. Моя рука, которая лежала на узле веревки, почувствовала три рывка. Абдур условным знаком предупреждал о привале.

Мой верблюд издал очередной жалобный рев, и мы остановились в небольшой ложбине на гребне бархана. Совсем в низину, между песчаными холмами спускаться было нельзя – во время бури просто погребет под песком. Будь ты хоть трижды гениальный практик, а Великие Пески не перебороть.