Свиток желаний

– Гораздо быстрее. Чешуя держит меч очень прочно. Это лучшие, самые надежные ножны из всех существующих, – мягко сказал Яраат, прочитывая его мысли.

– Это вы заставляли змея маскироваться под лимузин и следить за мной? Зачем? Неужели нельзя было сделать это незаметно? – резко спросила Даф.

Яраат без всякого сожаления покосился на мертвое чудовище и пожал плечами.

– Разумеется, можно. Но мне показалось забавной идея пощекотать тебе нервы. И потом, по большому счету, это оказалось полезным. Ты устала, издергалась, наконец, потеряла бдительность, заболела, и я получил оттиск твоих крыльев.

– А зачем было заставлять змея нападать на меня?

– Он нападал?.. Ах, какой пройдоха! Нехороший мальчик! – Яраат, кривляясь, погрозил мертвому змею пальцем. – Ну это уж он сам! Я, видишь ли, каюсь, забывал его кормить. Первое время, пока он был сыт, он сдерживался, даже – хе-хе! – когда ты колотила его флейтой около «Смоленской», но затем у него сорвало крышу.

– И что теперь? Вы, конечно, собираетесь нас убить?

Отвлекая оборотня, Даф краем глаза отметила, что Депресняк, прижимаясь к полу, скользнул за змея и затаился, оставшись для Яраата незамеченным. Не бог знает какое секретное оружие, но все же лучше, чем ничего.

Оборотень лениво отбросил ненужный кнут, сунул за пояс отнятую у Даф флейту и извлек из внутреннего кармана сероватый, завязанный лентой свиток.

– Два оттиска уже есть. О них я побеспокоился ранее. Остался небольшой пустячок – и дело сделано. Березовые поленья я уже приготовил. Займутся они от одной искры… – сказал он задумчиво, избегая прямого ответа на вопрос.

Мефодий снова безнадежно покосился на свой такой близкий и такой недосягаемый меч. Он понимал, что они с Даф безоружны и не имеют шансов справиться с Яраатом, в руках у которого топор-артефакт. Даже если они побегут, жидкий перстень, медленно вращавшийся на худом пальце оборотня, с легкостью поразит их первой же искрой.

– Только прежде мне придется написать желание… – мечтательно продолжал Яраат. – Маленькое, очень скромное желание. Совсем не глобальное. Свет и тьма напрасно переживали, что я нарушу баланс. Какой смысл нарушать то, что и так существует лишь в их воображении? Хотя, признаться, у меня мелькала забавная мыслишка. Вы знаете, почему горбун Лигул так возвысился?

– Нет, – сказал Мефодий машинально.

– Как, неужели?.. Разве Арей никогда об этом не упоминал? О, скрытный дружище Арей! – ухмыльнулся Яраат. – Лигулу досталась оборванная цепочка от разбитого дарха Кводнона, который уничтожили златокрылые, когда пронзили Кводнона мечами. Всего только жалкая цепочка, в которой, впрочем, оставались кое-какие силы.

– Цепочка Кводнона! – тихо повторила Даф. Так вот о чем не подозревает свет! А они там в Эдеме головы ломают, почему главой Канцелярии мрака стал такой странный персонаж.

– А теперь вообразим себе такой вариант, – язвительно продолжал оборотень. – В пылу битвы – а в шатре тогда была ужасная давка, можете поверить, – цепочка Кводнона потерялась. Ее втаптывают ногами в рыхлую землю, и она веками скрывается под землей, зарастая сверху травой. А потом прихожу я и просто беру ее. А вместе с ней и кое-какую власть. Красиво?

– И почему вы решили этого не делать? – спросила Даф. На ее взгляд, идея была неплохой.

Оборотень поморщился.

– Игра не стоит свеч. Все взвесив, я решил, что еще один артефакт мне не нужен. У меня и так их было немало до определенного момента. Мое желание будет иным. У одного младенца лет так тринадцать назад возникают проблемы с сердечным клапаном, и этот младенец умирает, так и не родившись.

– И этого младенца, конечно, зовут Мефодий Буслаев. И, не рождаясь, он не забирает у тебя силы, не так ли? – спросила Даф.

Яраат поднял редкие брови.

– Мефодий? А вот тут ты ошибаешься. Этого младенца никак не зовут. Он умирает без имени, не названный, не записанный в книги. Никакого Мефодия нет, не было и не будет. Вот зачем мне нужен именно его эйдос. Чтобы он перечеркнул сам себя. В любом другом случае, даже в случае с цепочкой Кводнона, мне бы подошел любой другой… Мир полон эйдосов, большинство из которых можно получить, обладая лишь наглостью и минимальной фантазией! – отрезал он.

Его рука скользнула к поясу, и в следующий миг в ней появился боевой топор. Мефодий был поражен, как быстро Яраат извлек свое громоздкое оружие. Оборотень щелкнул по лезвию ногтем и с удовольствием прислушался к звуку.

– А теперь сделка, – сказал он, пристально глядя на Буслаева. – Уговаривать тебя отдать эйдос по доброй воле я не буду. Знаю, что бесполезно. Выбирай сам. Первое: я убиваю сейчас на твоих глазах Даф и ухожу. В этом случае твой эйдос остается у тебя, ибо отнять его силой я не смогу, даже у мертвого… А раз так, зачем мне вообще тебя уничтожать? Пусть лучше тебя всю жизнь грызет совесть.

– А второе?

– О, я вижу мы заинтересовались? – захихикал оборотень. – Второе: ты просто отдаешь мне свой эйдос. По-хорошему произносишь формулу отречения. Я забираю его, прячу топор, мы вежливо прощаемся и расстаемся хорошими друзьями… Даф, разумеется, остается жива.