Свобода и Магия

— Я тоже тебя люблю, Марта, — та обняла её в ответ и поцеловала в макушку.

— Фройляйн Фавр де Поль обещала мне найти Гельмута и Матиаса, — не разжимая объятий проговорила та.

— Если твой кайнцаубер сказал правду, то вы покинули поле боя ровно в тот момент, когда Кристина схватилась с сильным противником, я попробую узнать её судьбу. Ты хотела бы её увидеть снова?

Марта кивнула.

— А ещё я, кажется, узнала голос одного из тех, кто напал на нас в гостиной, — сказала она, — Он был из тех двоих, кто тогда забрал ночью Гельмута и Матиаса, когда мы были с фрау Арслан.

— Это страшные люди, дорогая, надеюсь, у Кристины хватило сил и мужества победить их.

— Они убили маму и папу? — совершенно буднично произнесла Марта, и от этой интонации у Брунгильды сжалось сердце.

— Да, — кивнула она.

С хлопком появился домовой эльф и сказал, что вверенный ему кайнцаубер пострадал от нападения гиппогрифа[3]. Человек подошёл слишком близко и получил сильный удар клювом по голове. Эльф спас его и перенёс в одну из комнат, где уложил на кровать.

Брунгильда расхохоталась и поднялась на ноги:

— Пойдём поможем нашему пострадавшему, вечно эти кайнцауберы попадают в неприятности.

Марта заулыбалась, кивнула и поднялась на ноги:

— Давай, он вроде хороший человек.

1 — Сражение при Гросс-Егерсдорфе — сражение, произошедшее 19 (30) августа 1757 года у деревни Гросс-Егерсдорф в Восточной Пруссии между 28 тыс. прусских солдат под командованием фельдмаршала Левальда и 55 тыс. русских под командованием фельдмаршала С. Ф. Апраксина. Явилось первым крупным сражением с участием русской армии в Семилетнюю войну.

2 — Броккен — гора, самая высокая точка Гарца (1141,1 метра). Расположена в земле Саксония-Анхальт в Германии. По легенде, в ночь с 30 апреля на 1 мая на Броккене собираются ведьмы на празднование Вальпургиевой ночи.

3 — Гиппогриф — довольно необычное волшебное животное. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие глаза. Питается гиппогриф, как и многие хищные птицы, мелкими животными. Имеет не только сильный клюв, но и крепкие острые когти на передних лапах, которые пускает в ход на лету или становясь на дыбы.

Глава XXIII. Абрабанель

(15 августа)

Серафима Абрабанель по-турецки сидела на подушках посреди полутёмной комнаты и смотрела впереди себя. Её лёгкое белое платье, казалось бы не предназначенное для подобной позы, выглядело по-прежнему великолепно. Из-за полумрака, царящего под балдахинами с золотой бахромой, она не могла толком разглядеть комнату и того, к кому пришла, того, кто сидел в паре метров впереди, но при этом то и дело бросала любопытный взгляд в разные стороны, беря двумя руками разноцветную пиалу с чаем. Где-то снаружи, на два этажа выше, шумел Берлин, но Серафиму это мало заботило, её пленяла здешняя прохлада, запах сандала и мирры, дополняемый ещё какими-то диковинными ароматами, которые девушка не могла опознать.

Спереди из сумрака послышался глубокий вдох, и Серафима увидела, как разгораются угли на кальяне, стоящим между собеседниками. “Интересно, как этот Хаким выглядит?” — пронеслось в голове у неё. Лица его никто никогда не видел, а быть может и видел постоянно, но просто не знал, что это тот самый Хаким, таинственный турок, который представлял Глубинное Государство на территории Центральной Европы.

Облако белёсого дыма прорезалось сквозь полумрак, Серафима обворожительно улыбнулась, отпила чай и аккуратно поставила пиалу на блюдце перед собой.

— Серафима-ханым, я рад видеть столь великолепную гостью в своей скромной обители, — бархатный голос турка словно бы заполнял всё пространство и обволакивал девушку.

— О, месье Хаким, — она зарделась, — Я безумно рада возможности побывать у столь гостеприимного волшебника в гостях.

Снова зашипели угли, забурлила вода, а сквозь полумрак показалось белёсое облако:

— Позвольте задать вопрос, о Серафима-ханым, что столь обворожительная женщина знает об истории своего рода, откуда пошёл он?

— О, это чудесная история, — снова улыбнулась Абрабанель, — Мне рассказывал мой дед, что род наш восходит к потомкам царя Давида, которые были вынуждены бежать из Иудеи в Испанию, когда Римом был разгромлен Иерусалим.

— Поистине древний род, — бархатный голос Хакима, казалось, звучал восхищённо, — И, как и весь Ваш народ, Серафима-ханым, род Ваш претерпел многие мытарства и гонения.

— Да, всё так, — неспеша кивнула девушка, стараясь разглядеть лицо собеседника в полумраке, но ей всё казалось, что в том месте, где он сидит, сумрак сгущается в непроницаемую пелену.

— Что же привело Вас сегодня в мою скромную обитель?

Серафима выдержала паузу, загадочно улыбаясь. Снова забурлила вода, зашипели и засветились угли кальяна, а затем появилось облако дыма.