Свобода Маски (ЛП)

Кем была красивая женщина, видевшаяся ему посреди грязной тюремной камеры в тот момент, когда она сбрасывала с себя грубую мешковатую одежду на пол и вызывающе глядела на мир, когда кто-то говорил: «Вот она, ведьма!»?

Что это была за девушка по имени Берри, чье имя продолжало приходить к нему снова и снова и приносить с собой расплывчатые образы ее лица, как если бы приходилось разглядывать его через матовое стекло? А еще там было что-то про птиц… ястребов, возможно. Это было странное и пугающее воспоминание, как-то связанное с Берри, но, похоже, не имеющее никакого смысла.

А кто был тот человек, с которым Мэтью находился в холодной воде на дне колодца, когда второй человек с грязной лоскутной бородой стоял и смотрел вниз, и смех его напоминал медленный похоронный звон?

Девушка — а ведь он каким-то образом знал, что она принадлежит к племени ирокезов — сидящая обнаженной на скале в море… два рыжеволосых брата, оба настоящие Дьяволы, но их имена… пропали, не вспомнить.

А еще был какой-то мощный взрыв, горящие обломки, падающие чуть ли не с неба… смертельное болота… и люди, которые словно бы… играют с человеческими отрубленными головами.

Что все это значит?

А самое странное, что он очень много знал о том, как работать на парусном судне. Он знал разницу между крамболом и брам-реем, знал, как надо драить палубу, знал, что такое блинда-гафель… он знал систему звонков, знал, как надо отсчитывать нужное время и звонить в колокол, в чем капитан Пеппертри полностью провалился, в то время как у капитана Фалько с этим дисциплина была сродни военной. В этом молодой человек отчего-то был уверен… но что это был за капитан Фалько? Имя, пришедшее к нему из тумана тогда же, когда и имя девушки Берри. Мэтью не помнил, чтобы когда-либо раньше бывал в море, поэтому… все это было лишь очередной загадкой среди миллиарда таких же.

Но сейчас был не тот момент, чтобы отвечать на эти вопросы. Проблема, которая требовала быстрого решения, состояла в том, чтобы удержать «Странницу» на плаву.

Великий Дом Господень, продолжало звучать в мозгу.

Великий Дом…

Великий… человек…

Великий…

Грейтхауз…

Почему эти слова, произнесенные в такой последовательности, привели к этому результату? Почему заставили думать, что Мэтью может как-то спасти судно и оставшихся на нем людей? И не только это… но… молодой человек понимал, что некто Великий одобрил бы его выбор — пытаться сделать что-то, даже когда все шансы сводятся к нулю.

Думай! — приказал себе Мэтью, когда корабль вновь поднялся на волнах и рухнул, закрутился, застонал, и вода полилась сверху. Но при этом… эти слова… это… что это было? Прозвище? Великий… Грейтхауз. Ох… почему так больно вспоминать это?

Думай!

Это не просто слова и не прозвище, это имя

!

— Если этому кораблю суждено спастись, — вдруг заговорил молодой человек, произнося, пожалуй, самую долгую свою речь за все это путешествие. — Мы должны всё для этого сделать.

— Мы? — переспросил одноногий отец Нобла Янса. — Я ничего, черт возьми, не знаю о мореплавании!

— Никто из нас не знает! — пронзительный голос Брайерфилда сделался еще более резким от нахлынувшего на него ужаса. — О чем вы, тут же одни сухопутные крысы!

— Мы должны подняться на палубу! — сказал Мэтью. — Связать все тяжелые веревки, которые сможем найти и выбросить их за борт! Позволить им тянуться за кораблем в воде!

— Зачем? — спросил кузнец.

— Это замедлит корабль. Веревки в этом помогут и дадут нам некоторую стабильность. Если сможем сбросить якорь с левого и правого бортов, будет намного… — его перебил новый залп волн, обрушившийся на нос корабля, свист ветра, несущегося через коридоры, и новый всплеск воды, затопившей помещение. — Лучше, — закончил он, когда снова смог дышать.

— Никто туда не пойдет! — сказал Брайерфилд, чье лицо с острым подбородком приобрело оттенок испорченного сыра. — А ты… ты никто, просто слуга! Ты ничего не можешь знать о кораблях! Господи Боже, то, что ты предлагаешь, нас потопит!

— Я знаю, что эта посудина больше не выдержит! Мы не можем просто оставаться здесь и ждать, пока корабль разобьется! — когда никто не ответил, Мэтью решительно заявил. — Что ж, ладно, я сделаю это сам!

— О-о-о-о-о, нет! — послышался грубый голос графа Дальгрена. — Ты никуда не пойтешь! Ты есть слишком ценный для меня, чтобы потеряться в таком безумии!

Мэтью презирал этого человека. Дальгрен был не только убийцей, он был гадким в своих привычках и ожидал, что его «слуга» поможет ему подняться до статуса императора. Мэтью же поклялся, что когда-нибудь убьет Дальгрена за то, что он сделал с Куинн, но ему пришлось удержаться от этого и позволить отвезти себя в Англию, чтобы выяснить, что за загадочной фигурой был этот Профессор Фэлл и что ему было известно из его утерянной истории.