«Свобода» на троих

— Она агрессивная какая-то, — так же прямо ответила я и нервно дернула плечом.

— Не может быть! — слишком сильно, чтобы не усомниться в его искренности, изумился Кир-Кули.

— Может, — подтвердила уверено, но внутренне напрягаясь, ожидая подвоха. — У тебя тут все вещи себе на уме: коврики, пьющие вино, стены, поглощающие цветы, кресла, обнимающие гостей, бассейн тоже вот… с принудительным комплексом водных процедур оказался.

— Айка, — блондин тихо усмехнулся, расправляя мои тщательно расчесанные волосы по плечам и спине, — Я говорил тебе раньше, повторю и теперь. Мой дом не обидит тебя, потому что все здесь подчиняется воле хозяина, то есть моей.

— Все-все? — застыв в ожидании его слов, даже дышать перестала.

— Да.

— И вода в купальне? — с шумом выдохнув, спросила я. Уж слишком напоминали те упругие струи мужские руки, чтоб я не сложила два плюс два в процессе нашей милой беседы.

— И вода, — не стал отпираться Кир-Кули, а потом «добил»: — И не лги, что тебе не понравилось!

Я вскочила, гневно сопя — он рассмеялся, чем и вывел меня окончательно. Пальцы задрожали, в глазах потемнело… в голове помутилось. Метнувшись к стеллажу, схватила первую попавшуюся склянку и со всей дури запустила в нагло ржущего блондина. Дом приласкать решил, ага… куда бедному маленькому дому до извращенной фантазии его озабоченного хозяина?!

Следующие минут пять в помещении летало все, до чего мне удавалось дотянуться. Предметы падали в воду, на пол, ударялись об стены, даже Таасу один раз перепало рикошетом, но… ни один из флаконов не задел легко уклонявшегося мужчину. Зато его реплики типа «Мимо!», «Целься лучше!», «Бери левее!» и «Меткость придется отрабатывать» — будили во мне страстное желание придушить гада, несмотря на опасность и глупость такого поступка.

— Да что же такое-то?! — швырнув очередной «снаряд» в эту улыбающуюся белую морду, всплеснула руками я. — Тоже заклинание, типа очищающего? Или прозрачный щит, или…

— А банальную ловкость ты не рассматриваешь? — продолжая нагло скалиться, оборвал поток моих мрачных рассуждений страж.

— Врешь! — сдув с глаз непокорную прядь, заявила я.

— Не-а, — поднявшись с бортика, возразил он и, картинно поклонившись, добавил: — Ежедневные тренировки и результат на лицо.

— Паяц! — выпустив пар, злиться я перестала, хоть раздражение и не утихло до конца.

— Принцесса, — в его обычно холодных глазах плясали смешинки, — которой придется наводить порядок.

— Вовсе нет! — упрямо вздернув подбородок, рванула к двери, мысленно молясь, чтоб исполнительный шарту не захлопнул ее по приказу хозяина. Но Кир-Кули, вопреки опасениям, не стал меня задерживать. Следом выбежал Таас. А из купальни донеслось насмешливое:

— Не забудь, айка, нам еще выбирать тебе подарок сегодня. Я обещал…

Никогда раньше не боялась получать подарки… М-да, все в жизни бывает в первый раз.

А в это время совсем в другом шарту…

Тьма отступала, забирая с собой остатки былых кошмаров. Каких? Да кто ж теперь вспомнит! В голове царил хаос: мысли путались, память стиралась. А тело словно просыпалось: возвращалась чувствительность, к мышцам приливала кровь и медленно, но верно, зрело наслаждение. Оно постепенно стекало по напряженным мускулам плеч и груди к низу живота, поднималось от неподвижных ног выше, и ритмично пульсировало, готовое взорваться фейерверком сладострастия. Секунда, две, три…

Эван силился поднять «свинцовые» веки, чтобы узреть ту, которая, оседлав его бедра, исполняла древний танец страсти. Она то стонала и царапалась, как дикая кошка, то извивалась, словно горная змея, и нагибалась так, что почти ложилась на него, а потом снова распрямляла спину и продолжала двигаться. Быстро — медленно, агрессивно — нежно… чередуя ритм, меняя тактику, эта искусная жрица любви заставляла принца оживать и… реагировать.

— А-а-ах-х-х, — хрипло выдохнула женщина, до боли вонзая ногти в его плечи.

Эвана тряхнуло. Взрыв удовольствия был сильным, ярким, пьянящим и отрезвляющим одновременно. На миг перестав соображать, парень отдался во власть инстинктов и, окончательно проснувшись, открыл глаза. Никакого привыкания к свету не произошло, картинка была четкой и ясной, а заодно и пугающе-мерзкой. Белая, как сама смерть, аше-ара с перекошенным в странной гримасе лицом и скрюченными пальцами, нацеленными явно на шею жертвы — мало походила на зрелище, которое успело нарисовать воображение принца.

Рука взметнулась сама… так стремительно, что движение вышло смазанным. Эван хотел оттолкнуть это исчадие бездны, и оттолкнул… не касаясь. Ее просто снесло с мужских бедер порывом внезапно возникшего ветра, снесло и впечатало в стену, словно куклу. Парень, отродясь не владевший магией, удивленно посмотрел на собственную ладонь, кожа которой едва заметно мерцала, затем перевел не менее удивленный взгляд на аше-ару. Та села, легко вправила вывихнутое плечо и с блаженной улыбкой на белых губах выдала: