Свобода от прошлого

Бунтарь — не плод мечтательного воображения; бунтарь реален. Он не утопия, но фактическое воплощение человеческого потенциала; исполненное обещание; сбывшаяся мечта. Естественно, он не может принадлежать ни к какой из существующих категорий. Он должен сам создать себе категорию.

А создастся она самим фактом того, что многие и многие разумные люди, юные, живые, готовы принять вызов неизвестного будущего. Со временем такая категория сформируется сама собой.

На пути бунтаря, которому предстоит явиться в мир, есть препятствия. Самое серьезное из них-то, что он должен идти против толпы, а толпа обладает огромной властью. Бунтарь очень уязвим; хрупок, как роза. Его легко разрушить; его можно распять.

Но я совершенно уверен в том, что бунтарь вот-вот появится на свет — может быть, уже появился. Нужно лишь немного времени, чтобы люди научились его узнавать; он так нов, что не вписывается ни в какую категорию. Поэтому необходим некоторый промежуток времени, чтобы образовалась категория, и его научились узнавать.

Почему я так уверен? Потому, что теперь человечество переживает кризис, какого никогда еще не знало. Оно стоит перед выбором: или новый человек, или глобальное самоубийство — и я не думаю, что люди выберут глобальное самоубийство. Я гарантирую… я надеюсь, что новый человек непременно появится.

Дни старого человека сочтены. Он жил слишком долго, он давно отжил свое и ведет практически посмертное существование. Ему давным-давно пора было умереть, но он все пытается поддержать жизнь в своем трупе. Его время кончилось. Он сам создал такое положение вещей, при котором выжить может только новый человек, только бунтующий человек — бунтующий против всех религий, правительств, правопорядков и систем… Бунтующий против всего, что держит человека в слепоте и в рабстве, заставляет жить в темных норах и не дает узнать жизнь в ее красоте.

Старый человек создал такое положение вещей, и это было закономерно: все к тому шло… Каждая новая война становилась опаснее прежней.

Альберта Эйнштейна спросили:

— Что вы можете сказать о третьей мировой войне?

— К сожалению, ничего, — ответил Эйнштейн. — Зато, если угодно, скажу о четвертой.

Его собеседник подумал, что Эйнштейн ослышался или недопонял. Если он ничего не может сказать о третьей, что же он скажет о четвертой? На всякий случай он все же спросил:

— И что вы скажете о четвертой?

— Четвертой никогда не будет, — сказал Эйнштейн. — Это можно утверждать с уверенностью! О третьей ничего сказать нельзя.

Все ваши великие завоеватели, все ваши великие деятели, все ваши так называемые вершители истории подвели человечество вплотную к смерти, и теперь остается лишь один выход. Новый человек. И другой альтернативы нет. Старый человек изжил себя в этом мире.

У бунтаря будет новая нравственность, которая не придет из писаний и заповедей, но вырастет в его сознании. У него будет новая религиозность; он не станет примыкать ни к каким религиям, потому что это полнейшая глупость. Религиозность, как любовь, явление личное, интимное; и, как любовь, она не может быть организованной. Если вы попытаетесь сделать любовь или истину организованной, вы тотчас же ее убьете. Организация — как яд для всего живого.

Новый человек не будет католиком или индуистом, буддистом или мусульманином. Он будет просто религиозным. Религиозность будет пониматься не как то или иное верование, но как образ жизни. Одухотворенный, красивый, ответственный образ жизни — полный сознания, полный любви; полный готовности к дружбе, открытости и великодушия; рождающий единый мир без границ.

И не нужно никаких армий, не нужно никаких вооружений, не нужно никаких наций, не нужно никаких религий. Лишь немного медитативности, немного молчания, немного любви, чуть больше человечности… чуть больше — и существование засияет новым светом, таким новым и невиданным, что новая категория будет просто необходима.

Послушницы в монастыре совсем отбились от рук, и матушка-настоятельница созвала их и осведомилась, что тревожит их души. Долго никто не решался ответить, но в конце концов новенькая послушница выпалила:

— Нам не хватает мужчин!

Настоятельница была потрясена.

— Она права, — подхватила другая. — Природа все-таки, как-никак.

— Ну что же, — сказала настоятельница, — выдам я вам, пожалуй, каждой по свечке, чтобы вы ими утешались.

— Свечки не годятся, — раздалось несколько голосов, — мы уже пробовали.

— В мои времена, помнится, они вполне годились, — сказала настоятельница. — Чем же они вам нехороши?

— Надоело, матушка! Нельзя же все одно и то же: фитиль туда — фитиль обратно[4].

Все старое надоедает — старая политика, старые религии, старая духовность, старые святые, старые ценности. Все старое наводит скуку.

В этом столетии возникла только одна философская школа — экзистенциализм. В экзистенциализме центральное место занимает скука — никакого вам Бога, никакого рая с адом, никаких рассуждений о том, состоит ли существование из материи или сознания, никаких теорий о реинкарнации, о переселении душ. Центральная тема — скука.