Свобода выбора

Девушка растворилась в ночной темноте, а свидетели (можно сказать, что и участники, ведь они тоже стреляли) снова судорожно сглотнули и, стараясь не смотреть друг на друга, направились к автомобилям. То, что сделала Тоша, видел только Каращенко и те охранники, что с ним подошли. Жена и те охранники, что остались рядом с ней, ничего не видели, видела только Атиша, но она никак не отреагировала на увиденное, только вздохнула.

– Всё-таки придётся посетить самую шикарную гостиницу города, – сама себе сказал Тоша, рассматривая из тёмного переулка «Гранд-Пассаж». В целом здание ей понравилось, особенно богатая лепнина на стенах, недовольство вызвало только яркое освещение здания, соответственно, и этих стен. Тоша тенью метнулась к стене и такой же незаметной тенью стала по ней подниматься. Юбку она оставила в машине, а жакет, закрывающий кобуру с револьвером, ей не мешал. Какой этаж девушка знала, но задержалась у одного окна. Заглянула туда и, увидев знакомого, чему-то улыбнувшись, Тоша продолжила взбираться на нужный этаж. Добравшись туда, девушка осторожно заглянула в окно и, увидев двух мужчин, решила послушать. Довольно интересный разговор вёлся на аглисском.

– Корабль тоже должен был гарантированно влететь на воздух, но этого не произошло! – недовольно говорил богато одетый мужчина, его собеседник, одетый беднее, но с претензией на большую роскошь, вынув изо рта сигару, возразил:

– Накладки могут у кого угодно случиться! Самый хороший план может сорваться, вполне возможно, что ваш человек испугался и бросил мины в одну кучу угля, а её не загрузили.

– Как не загрузили! На причале ничего же не осталось! Только пыль!

– Возможно, тот уголь взяли позже или раньше на другой корабль, – отвечая, пожал плечами мужчина с сигарой, вальяжно развалившийся в кресле, как отметила Тоша, его аглисский был с ярко выраженным исалийским акцентом, к тому же этот франт был знаком девушке.

– Но ни один другой корабль же не взорвался! – продолжал возмущённо возражать богато одетый господин, его собеседник, выпустив клуб дыма, очередной раз пожал плечами:

– Если взрыв произошёл в море, то об этом никто и не узнает. Корабль не придёт в порт в срок и всё, а по какой причине это случилось… Нет, это может случиться на виду другого корабля, но и в этом случае о нём не сразу узнают, надо подождать.

– Чего ждать! «Святой Евлур» продолжает плавание, а это убытки! Большие убытки! Мои убытки! Такое положение дел недопустимо! Вы должны предпринять меры! Как вы говорили – Каращенко будет устранён! И где? Где об этом известие? – говоривший не ходил, а почти бегал по гостиничному номеру.

– Надо подождать, мои люди профессионалы и ошибки, подобной той, что мог допустить ваш человек, они не сделают, – раздражённо ответил сидевший в кресле. Глянув на попытавшегося что-то возразить бегающего по комнате мужчину, сидящий в кресле с тем же раздражением продолжил: – Мы всегда доводим дело до конца и не допускаем случайностей, влияющих на общий итог. Если не удастся разобраться с вашим конкурентом сегодня, то завтра ночью другая группа посетит его дом. Вы понимаете – для чего. Волноваться вам не о чем, если не сегодня, то завтра вашего конкурента не будет. Можете начинать скупать акции его предприятий. Или как у вас это здесь называется? Присвоить активы, воспользовавшись отсутствием владельца?

Мужчина с сигарой говорил с всё возрастающим раздражением, это раздражение Тоша определила по усилившемуся исалийскому акценту. Решив, что услышала достаточно, девушка скользнула в комнату. Мужчина, вызвавший раздражение сидящего, умер первым, он ещё не успел упасть на ковёр, как Тоша оказалась перед сидящим в кресле. Его сигара упала на пушистый ковёр, и он в ужасе прохрипел на исалийском: – Ночная Тень! Тоша скользнула назад к окну, оставив исалийца сидеть в кресле, только голова его была неестественно вывернута. Тлеющую сигару девушка погасила, наступив на неё ногой. Уже за окном Тоша объяснила своё действие, тихо произнеся:

– Перед тем как умирать, сигару нужно гасить, а не на пол кидать, тем более что там ковёр. Спустившись на три этажа вниз, девушка вошла через окно в номер, ранее её заинтересовавший, и, неслышно подойдя сзади к сидящему в кресле мужчине (в таком же кресле, как в номере на три этажа выше, и тоже курящему сигару), закрыла ему глаза руками. Мужчина напрягся и замер. Тоша убрала ладошки и, капризно надув губки, спросила:

– Почему благородный дон не пытается угадать, кто пришёл к нему в гости? Это невежливо!

– Ночная Тень! – выдохнул мужчина, роняя сигару. Сигара на пол, вернее, ковёр не упала. Тоша её поймала и сунула в рот застывшему мужчине, попеняв ему:

– Ай-я-яй! Разве благородные доны бросают дорогие сигары на пол? Тем более что там ковёр? А вдруг пожар? Разве благородный дон настолько богат, чтоб возместить нанесённый его сигарой ущерб?