Свобода

На следующий день, в 15:15, опоздав всего на четверть часа, он вошел в «Уолкерс» и увидел за угловым столиком Уолтера и индианку. Не успев дойти до них, он понял, что тут ему ничего не светит. В языке тела есть восемнадцать слов для обозначения доступности и подчинения, и Лалита обращала к Уолтеру добрую дюжину из них. Она походила на иллюстрацию выражения «смотреть в рот». Когда Уолтер поднялся из-за стола, чтобы обнять Каца, ее взгляд оставался прикованным к Уолтеру, и это было очень странно. Кацу до сих пор не приходилось видеть Уолтера в роли альфа-самца, кружащего женские головы. Он был одет в элегантный темный костюм. Набранный вес добавил ширины плечам и объема грудной клетке.

— Ричард, Лалита, — сказал Уолтер.

— Приятно познакомиться, — сказала Лалита, вяло пожимая ему руку и не сообщая, что рада чести познакомиться и является его давней поклонницей.

Кац рухнул в кресло, чувствуя, что словил удар с неожиданной стороны: вопреки всему, в чем он пытался себя убедить, он вожделел женщин Уолтера не вопреки их дружбе, а именно из-за нее. Последние два года его угнетали фанатичные восхваления, а теперь он разочарован, не услышав такого восхваления от Лалиты, не отрывающей глаз от Уолтера. Кожа у нее была темная, а фигура радовала глаз сочетанием округлостей и изящества: глаза, лицо и груди были круглым, шея и запястья — тонкими. Кац пробежал пальцами по волосам, стряхивая опилки и пыль. Его старый друг и соперник сиял от радости, глядя на него.

— Ну что? — сказал Кац.

— Даже не знаю, с чего начать, — ответил Уолтер. — Столько всего.

— Отличный костюм, кстати. Хорошо выглядишь.

— Правда? — Уолтер оглядел себя. — Лалита заставила купить.

— Твердила, что он ужасно одет, — сказала девушка. — Он уже десять лет не покупал новых костюмов.

В ее речи звучал легкий индийский акцент, слегка вибрирующий голос был абсолютно серьезен, и она говорила об Уолтере как о своей собственности. Если бы ее тело не источало желания угодить, Кац бы решил, что она уже им овладела.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — сказал Уолтер.

— Спасибо за вранье.

— Нет, правда. Похож на Кита Ричардса.

— А, вот это уже честно. Кит Ричардс похож на волка в бабулином чепце. В этой его повязке.

— Как вы считаете, Ричард похож на бабулю? — спросил Уолтер у Лалиты.

— Нет, — коротко сказала она.

— Так ты теперь в Вашингтоне, — сказал Кац.

— Да, странно все вышло. Я работаю на парня по имени Вин Хэйвен, он живет в Хьюстоне. Занимается нефтью и газом. Отец его жены был старым республиканцем, работал у Никсона, Форда и Рейгана. Оставил ей особняк в Джорджтауне, но они там почти не жили. Когда Вин основал трест, он устроил на первом этаже офис, а нам с Патти задешево продал второй и третий этаж. Сверху там еще маленькая квартирка для горничной, там живет Лалита.

— В Вашингтоне только двум людям удобнее добираться до работы, чем мне, — сказала Лалита. — Причем Уолтеру удобней, чем президенту. У нас одна кухня на всех.

— Звучит уютненько, — сказал Кац, глядя на Уолтера со значением, но тот не заметил его взгляда. — А что это за трест?

— Я же тебе рассказывал в прошлый раз.

— Я тогда столько всего употреблял, что мне теперь надо все по два раза повторять.

— Трест «Лазурные горы», — вмешалась Лалита. — Принципиально новый подход к охране природы. Это Уолтер придумал.

— Ну, вообще-то придумал это Вин.

— Но изначально идея исходила от Уолтера, — заверила Ричарда Лалита.

Официантка (ничего особенного, Кац ее уже вычеркнул из списка) приняла заказ на кофе, и Уолтер принялся излагать историю треста «Лазурные горы». Вин Хэйвен, сказал он, человек весьма необычный. Они с женой, Кики, страстно любят птиц и дружат с Джорджем и Лорой Буш и с Диком и Линн Чейни. Умело теряя деньги на строительстве нефтяных и газовых скважин в Техасе и Оклахоме, Вин сколотил девятизначное состояние. Теперь он постарел, а поскольку детей у них с Кики не было, он решил спустить больше половины своего состояния на сохранение одного-единственного вида птиц: голубого лесного певуна, который, как объяснил Уолтер, был не только прелестным созданием, но и быстрее всего вымирающим видом певчих птиц в Северной Америке.

— Это наш символ, — сказала Лалита, вытаскивая из портфеля проспект. Изображенный на обложке певун показался Ричарду ничем не примечательным. Маленький, синий и глупый.

— Птица как птица, — сказал он.

— Дело же не в птице, — ответила Лалита. — Это гораздо шире. Послушайте, как это видит Уолтер.