Свободное падение

– Дети! – обратилась мисс Прингл к классу. – У меня был садик, полный чудных цветов. И я с радостью, не жалея труда, за ними ухаживала; ведь цветы были такими милыми. Я и не подозревала, сколько дурных семян таится в моем уголке, сколько слизняков и прочих омерзительных ползучих тварей.

Тут она вновь обернулась ко мне и с внезапной яростью, пронзившей меня насквозь, прошипела:

– Уж я позабочусь, чтобы твой опекун узнал обо всем, Маунтджой! А теперь – марш к директору!

Мисс Прингл скрылась в кабинете директора, а я с тетрадью остался за дверью. Разговор между ними продолжался недолго. Вскоре мисс Прингл показалась снова и быстрым шагом прошла мимо. Директор окликнул меня и, когда я вошел, строго приказал:

– Дай сюда тетрадь!

Он был явно рассержен. Мисс Прингл наверняка не упустила случая лишний раз кольнуть его напоминанием: при совместном обучении – а в нашей школе оно совместное – дальше так продолжаться не может. Вероятно, внутренне он уже смирился с необходимостью исключить меня.

Придерживая страницы большим пальцем, директор перелистал всю тетрадь, помедлил, затем перелистал снова и заговорил со мной без прежней суровости, но все еще для виду сохраняя некоторую жесткость.

– Так-так, Маунтджой. Что же именно вызвало у мисс Прингл такое неудовольствие?

Легче было спросить, что не вызвало… Подавленный случившимся, я молчал.

Директор еще раз бегло пролистал тетрадь. В голосе его послышалось раздражение:

– Я тебя спрашиваю, Маунтджой. Где эта самая страница? Уж не вырвал ли ты ее, часом, пока стоял за дверью?

Я отрицательно помотал головой. Он придирчиво изучил тетрадь посередине, на сгибе, где она была сшита, и убедился, что все листы на месте. Потом опять посмотрел на меня:

– Ну, что скажешь?

Ко мне вернулся дар речи.

– Эта страница, сэр, – вот она…

Директор склонился над тетрадью, пристально вглядываясь в мой рисунок. Видно было, что переплетение на среднем плане также привлекло его внимание. Затем взгляд его двинулся дальше, буравя бумагу насквозь в просветах между лесистыми холмами. Наконец он оторвался от тетради, озадаченно наморщил лоб, мельком глянул в мою сторону и снова впился в рисунок. Потом неожиданно сделал то же самое, что и мисс Прингл, – перевернул тетрадь вверх ногами. Дивные изгибы холмов оказались выпуклостями, а между ними торчал причудливо скрученный клок растительности.

И вдруг мы оба очутились в непреодолимом хаосе – так бы я сказал теперь. Суть дела оставалась для меня совершенной загадкой – я решительно ничего не понимал. Но даже сам директор – не чета мне, ребенку, – не сразу и не вполне уразумел, что, собственно, произошло. Пока он сделал только шаг – а дальше, как выяснилось, ступить было некуда. Озаренный смутной догадкой, он сразу увидел перед собой неодолимые препятствия. И, как умный человек, нашел единственно верный выход – то есть не предпринял решительно ничего. Выражение его лица было красноречивее любых слов. Я улавливал в нем смысл недоступного мне прозрения. Улавливал паническое замешательство и невозможность разрешить затруднение, улавливал даже еле заметное подергивание губ, предвещавшее приступ неудержимого хохота.

Директор встал, шагнул к распахнутому окну и выглянул наружу – набрать в грудь свежего воздуха.

– Тебе известно, Маунтджой, для чего предназначаются черновые тетради: ведь не для рисования же, согласен?

– Да, сэр.

– Мисс Прингл против того, чтобы ты тратил столько времени на рисование.

Возразить мне было нечего.

– Да, эти вот страницы…

Директор вернулся к столу и взялся перелистывать тетрадь, однако до нужной страницы не добрался. На досуге я пробовал изобразить чуть ли не всех своих соклассников. Не каждый портрет удался; но кое-кого я рисовал по многу раз – сначала старательно прорабатывая детали, а потом убирая лишние штрихи. Острие карандаша вбирало в себя сосредоточенный порыв, разрешавшийся блаженной радостью. Директор сдвинул очки на лоб и поднес тетрадь к самым глазам:

– Да ведь это же юный Спрэг!

Тут хаос прорвался наружу: глаза наполнились теплой влагой. Я не смог сдержать слезы и расплакался.

– Ну-ну, это еще что такое…

Вслепую я обшарил карманы, но платка, конечно, не было. Выручило яркое школьное кепи… Пелена спала не сразу. Когда я вновь увидел директора, он стоял с виноватым видом и растерянно теребил ус. Высунувшись из окна, он глубоко вдохнул несколько раз, потом вернулся к столу. Слезы потихоньку иссякли.

– Так вот, продолжай рисовать – но чересчур увлекаться не следует. Эту тетрадь я, пожалуй, оставлю у себя. И постарайся…

Он чуточку помедлил.

– Постарайся понять, что мисс Прингл искренне о вас заботится. Подумай над тем, как ей угодить. Хорошо?

– Да, сэр.

– И передай ей, что мне нужно побеседовать с ней во время перерыва. Передашь?

– Да, сэр.

– А тебе лучше бы… нет, иди прямо в класс. Я скажу, чтобы тебе выдали новую черновую тетрадь.