Свод единства. Павший город

Скелет же замедлился в самый последний момент, чтобы не врезаться в распахнутую створку ворот. Он по инерции пролетел возле них как раз в тот момент, когда они уже почти зашли в ворота. Выставил на бегу меч и две головы взлетели в воздух. Сам же он со всего размаху врезался в гравалиона. Вместе они пролетели несколько метров, прежде, чем упасть и покатиться по улице. Несколько костей было сломано. Гравалиону досталось еще больше. Стайрэд успел сгруппироваться так, чтобы минимизировать свои повреждения. Чего не скажешь о четырехруком монстре. Скелет медленно приходил в себя. Тварь рядом урчала. Стайрэд не мог нащупать свой меч. Он вынул кинжал и несколькими ударами размозжил череп гравалиону. Второй уже был рядом. Скелет попытался уйти шлейфом. Гравалион был проворен. Два тычка его мечами достигли цели. Он проткнул Стайрэда двумя мечами. Тварь зарычала и оторвала его от земли. Все выше и выше. Гравалион замахнулся свободной рукой и перерубил Стайрэда пополам в области живота. Скелет взвыл от боли и поник головой, закрыв глаза. Нож все еще оставался в его руке. Тварь зарычала. Она опустила тело врага на землю. Уперлась в него ногой и попыталась вытащить мечи. Один меч выскользнул легко. Другой застрял. Гравалион снова недовольно зарычал и подергал меч. Пришлось нагнуться, чтобы посмотреть, в чем там дело. В этот момент Стайрэд вонзил ему нож в глаз по самую рукоятку. Тварь замерла и через долгое мгновения начала заваливаться набок. Скелет двумя руками вынимал меч из себя. Одна ладошка была изрезана до костей. Это та, которой он держал меч со спины, чтобы гравалион не смог его вынуть. Стайрэд пополз к своим ногам. Он повернул их и подтащил к себе. Процесс заживления был бы трудоемкий без половины туловища. Одной рукой он прижимал ноги к остальному телу, другой полз за ближайший дом, чтобы не оставаться посреди улицы.

Кризис Ночь.

— Давай уйдем отсюда. — с мольбой в голосе говорила она.

— Ты что же, боишься? — насмехался он.

— Нет, но мне как-то не по себе.

— Да брось ты! Мы же тут гуляли сотни раз.

— Ага, только здесь не сидели. Мне это не нравится.

Хомяк приоткрыл глаза. Голоса людей разбудили его. Он лениво сел и почесал свой живот. Зверек зевнул, глядя на парочку в лунном свете. Тот, что был парень, сидел возле инквизитора. Та, что была девушка, тянула его за руку.

— Тебе же он раньше нравился? — продолжал юноша.

— И сейчас нравится. Но я люблю смотреть на него со стороны. На расстоянии. Прошу тебя, давай отойдем!

— Это будет стоить тебе не меньше десяти поцелуев! — озорным тоном почти выкрикнул парень.

— Десять поцелуев с тобой или с тем темноволосым красавцем, что сегодня продавал арбузы?

Парень изменился в лице, а девушка залилась смехом.

— Пять и по рукам. — сквозь смех предложила она. — Кстати, торговаться это он меня научил.

Она снова зашлась смехом. Юноша недовольно встал и предложил ей руку. Девушка приняла ее, все еще хихикая. Она чмокнула парня в щечку, и они направились гулять в ночи.

Хомяк перебрался под крышу, в свое логово. Он покрутился там, приминая сено, и улегся. В стене прямо перед ним была дыра, которую он сам и прогрыз. Из этой дыры открывался вид на площадь. Абсолютно ровную площадь. Только пьедестал инквизитора нарушал ее прямолинейный рельеф. В свете луны инквизитор казался еще более величественным. Он стоял в гордом одиночестве. Как и всегда. Смотрел вперед, руки держал за спиной. Как будто, он был доволен тем, что видел. Только его плащ не мог трепыхаться не ветру. Его ноги не могли раздавить те орехи, что лежали рядом с ним. Орехи? Хомяк поднял голову. Он принюхался. Затем медленно встал и отправился на площадь.

Больше четырех орехов ему в рот не помещалось. Поэтому пришлось бегать туда-сюда несколько раз, прислушиваясь и принюхиваясь. Все орехи он отнес на крышу, чтобы завтра их отведать. Хомяк снова спустился в свою берлогу. Как и в первый раз, покрутился, чтобы примять колючее сено. Улегся так, чтобы видеть площадь и инквизитора на ней, и уснул.

Отступление