Сводные влюбленные

Тихие смешки послышались среди гостей. Я пробежалась глазами по тем, кто находился в непосредственной близости: многие заулыбались и заметно расслабились.

— Бен, Лоис! — Макс крутанулся на пятках, оборачиваясь к новобрачным. — Мы все собрались здесь, чтобы разделить с вами радость. И я счастлив, что вы двое нашли друг друга, что сегодня стали еще ближе.

Улыбка Лоис достигла ушей, и девушка положила голову мужу на плечо, пряча свою ладонь в его.

— То, что я скажу сейчас было бы неимоверной наглостью, но так как на это меня подвигли именно вы…

— Не тяни кота за яйца! — откашлялся в кулак проходящий за его спиной Чарли.

Механик подмигнул мне, и дыхание перехватило.

Это все же произойдет. Здесь и сейчас…

Пресвятая канарейка! И зачем я пила столько сока? Сейчас от счастья описаюсь!

Макс

Странное дело: во мне вскипала кровь. Зачастую выступления перед большим скоплением людей даются мне не то что тяжело, а прямо-таки зверски тяжко. Но в этот раз я чувствовал себя на гребне волны. Будто море уверенности несет меня в нужном направлении и все, что требуется, — позволить себе вольность: раскрыть рот и дать мыслям облачиться в словесную форму.

Громко втянул воздух. Здесь и сейчас я дам Этти то, чего она так желает: раскрою миру всю гамму чувств, что эта девушка во мне будоражит. Хотя нет, не всю — только чуть: самую малость из того водоворота ощущений, который затягивает, пленяет. Всего, боюсь, я и сам познать пока не могу. А многое хотелось бы оставить лишь для нас двоих.

— Этти… — Сделал шаг навстречу, глядя в небесные глаза, улыбаясь мягко, как и сестрица. — Я боролся со страхом всю свою жизнь. Делал вид, будто не боюсь лазить в погреб, чтобы стащить тебе вишневый джем. Плыл за тобой на другой берег реки как щенок, хотя дрожь ни на секунду не покидала тело. Я лазил на дерево за твоим котом сотню раз, хотя до смерти боялся упасть. До сих пор боюсь высоты, но это не остановило меня сегодня. Не остановит никогда. А все потому, что больше всего на свете я боюсь быть трусом перед тобой, Этти.

Полетт

Кто-то всхлипнул. Губы задрожали, и только через пару секунд до меня дошло, что всхлипнула я. Не слишком элегантно утерла нос кистью и сложила руки замочком перед собой, как влюбленная девчонка с бантиком на затылке и леденцом в рюкзачке. Давно ведь выросла из возраста нюни, но когда тебе так признаются в любви, когда борются с самим собой, с собственными страхами ради тебя, разве можно винить за излишнюю плаксивость?

— Главный страх я не переборол. Прости.

Макс сглотнул, а я начала мять губы, чтобы не разреветься и все не пропустить.

— Всю мою жизнь ты была рядом. Но я далеко не сразу понял, насколько рядом ты мне нужна. А когда понял, меня это испугало. Что подумают люди? Что скажут родители?.. Ты? Мы росли как брат с сестрой, по крови ими не являясь, хотя до тринадцать лет я был уверен, что ты мне родная. Наверное, поэтому мне так сложно было принять то, что я чувствую по отношению к тебе. То, что всячески отвергал и что только усиливалось с каждым годом… Трудно решиться открыть чувства другому человеку. Вдруг тебе не ответят взаимностью, отвергнут и ты останешься в дураках? Когда же неровно дышишь в отношении подруги, есть риск из-за безответного еканья сердца еще и потерять то, что уже есть.

Как и братец, я улыбнулась, мельком взглянув на льнущих друг к дружке новобрачных.

— А если предмет твоей любви с рождения получил статус сестры… — Макс сделал шаг ко мне, и я осознала, что сама тоже давно начала сокращать дистанцию. — Если даже резус-фактор крови у вас разный, но родители одни, то… потерять можно все.

Большим пальцем парень перехватил слезинку с моей щеки, и я потерлась о его ладонь.

— Когда тебя только принесли, я решил, что ты мой подарок.

Я прыснула со смеху, синие глаза заискрились.

— И не ошибся. Только вот по глупости чуть не упустил… Плевать, что скажут. Больше я на те же грабли ни ногой.

— Макс… — шепнула, уверенная, что услышала все, что хотела.

— Я люблю тебя, Этти. Не как сестру. — Он улыбнулся шире: — Иначе.

Братец снова провел рукой по моей щеке: слезы лились несметным потоком. Он знал, волшебной пилюли для их остановки нет, кроме, пожалуй, одной…

Рука Макса мигрировала с щеки на замочек моих рук. Расцепив его легким касанием, парень поймал мою ладонь своей и прижал к груди. Его сердце билось так отчаянно быстро, словно участвовало в скачках, а главным призом была я. И этот бешеный ритм идеально совпадал с моим, медленно, но верно его усмиряя.

Убрав микрофон, Макс склонился ко мне и уже шепотом, почти что в губы сказал:

— Обещаю, буду делать так всю жизнь. Хочешь?

— Ну целуй же ее! — донеслось откуда-то сзади. Похоже, то была пернатая Маклин.

Взгляд глаз цвета голубики перекочевал на мои губы, и братец громко сглотнул. Я сделала последний шаг, теснее прижимаясь к напряженному телу, привстала на носочки. И Макс снова сделал это: преодолел последние полдюйма [72] и поцеловал. Нежно, бережно, но жадно.