Сводный Змей

Надо как-то дожить до утра. Спасаюсь пока эротическими фантазиями, которые обязательно претворятся в реальность. Мечтаю, как буду трахать Эльку. Какое же у нее классное тело! А в её трусиках творится настоящий пожар. Скользкая моя форелька…

С мыслями о ней засыпаю.

А утром встречаюсь с ней в гостиной. Гости, которые остались на ночь, собираются на конюшню. Папа будет хвалиться перед ними своими породистыми скакунами. Лошади… блин… как нас вчера угораздило? Теперь Элька их возненавидит. Могу поспорить, что она не поедет на конеферму.

Подсаживаюсь к ней с чашкой кофе:

— Доброе утро, сестра, — прикалываюсь.

Смотрит на меня уничижительно:

— Доброе утро, гадёныш.

— Сказала гадючка.

— Гад у нас тут только один, и это не я, — говорит Элька, отправляя в рот половинку перепелиного яйца из салата.

Замечаю, что вчерашняя бабуленция, Нюра кажись, внимательно слушает нашу перепалку. Машу ей ручкой и натягиваю на себя доброжелательную улыбку.

— На оленью ферму едешь? — спрашиваю, вылавливая из её тарелки помидорку черри.

— Эй, это моя тарелка, — отодвигает её подальше от меня. — И мой «Цезарь».

— Жмотина. Помидорку зажала.

— Я не зажала, просто не люблю, когда кто-то ковыряется в моей тарелке.

Вот заноза в заднице!

— Так что, едем оленей смотреть? — спрашиваю.

— Я уже на него смотрю.

— Ах ты! — замахиваюсь на неё салфеткой, отвлекая внимание, и утаскиваю из её тарелки кусок чесночной курицы.

— Змеевский, стол ломится от блюд, а ты меня обворовываешь!

— Фигуру твою блюду.

— Свою бляди.

— Может, блюди?

— Нет.

Злючка, просто нереальная злючка! Послал Бог «сестру». Язык острый, как впрочем и соски. А попа орешек и офигенная грудь. Нельзя мне с утра показывать такую красоту. У меня еще ночная эрекция не пропала после снов.

— Бабушка поедет с нами, — объявляет Элька.

Обломчик, не потискать мою красавицу при бабульке. Она ведь витает в облаках, мечтая о свадьбе внучки с Олежкой.

— Лан, без проблем. Места в машине всем хватит.

После завтрака гости делятся на две группы: одна отправляется на конюшню, вторая — к оленям.

Элька открывает перед бабушкой переднюю дверцу. Вот сучка, ну. Придется смотреть на дорогу, а не на прекрасную пассажирку. Потому что прекрасная пассажирка будет сидеть сзади.

Сама садится за моей спиной и уходит в телефон. Палю её через зеркало. С Диной общается или с Олежкой?

— Хорошая у тебя машина, милок, — говорит баба Нюра.

— Пристегнитесь, щас взлетим.

Бабуля дергает ремень безопасности, не шаря, как, что и куда вставляется. Приходится мне её пристегивать. А лучше бы её внучку, чтоб полапать заодно. Элька стерва и обломщица — на заборе бы ей это написать.

Мчимся на ферму. Бабка в восторге от моей езды.

— А еще быстрее можешь? — подстегивает меня.

— Бабуль, — вмешивается Элька, — я, конечно, понимаю, что ты уже пожила своё и тебе больше не страшно, но мне тоже охота дожить до твоих лет.

— Эленька, нет в тебе драйва, — неожиданно говорит старушенция. — И как тебя только Олежка терпит?

Аааа, держите меня семеро. Просветить её что ли? Чтобы не раздражала меня произношением имени этого пидармота.

Эленька затыкается, видимо, тоже про Олежку неприятно слышать.

— Он её не терпит, баба Нюра. Они расстались.

— Когда? — ахает старуха, хватаясь за сердце. И Элька укоризненно на меня смотрит.

— Вчера, — отвечаю.

— Мдаа, упустила прохвессора, детка. По правде сказать, не так уж сильно он мне нравился. Скользкий какой-то, как улитка.

О да, бабусик, продолжай! Обложи матом этого ушлепка, расскажи какой он хуёвый, а я симпатичный и хороший.

— Ба, ну скажешь тоже, — фыркает Элька.

Неприятно, что твоего бывшего с улиткой-гермафродитом сравнивают, ага.

— А ты, Артемка, на кого учишься?

— Юрист, — отвечаю гордо. — Почти отличник.

— Тю, юристов энтих, как собак нерезаных. Надо было на прохвессора тебе учиться. А Эленька у нас круглая отличница.

Кто б сомневался!

— Ба, на профессора не учатся, им становятся после получения ученой степени.

— Вот напишу диссертацию по юриспруденции и стану доктором наук, — говорю в шутку.

И профессор ваш, который вовсе не профессор, пососёт.

— За такие деньги и я могу стать дохтором, — отвечает бабка.

— Вам уже поздно, — отвечаю.

— Намекаешь, что на том свете меня заждались?

К счастью от прямого ответа меня спас олень, который выбежал на дорогу. Едва успеваю затормозить перед ним.

— Эй, ты чо, Бемби? — ору животному в окно. — Суицидник, мать вашу.

— Энта хто такой? — интересуется баба Нюра.

— Тот, кому жить надоело, — ворчу.

Объезжаю оленя и паркую тачку. Покупаем билеты, ведро мха, охапку березовых прутьев и идём смотреть рогатых. Элька радуется как ребенок, когда ей удается потрогать огромного лося за рога:

— Класс! У него такие бархатные рожки!

Бабулька ссылается на усталость и идёт в шатёр, пить чай из настоящего самовара.

— Зачем ты бабушке сказал про Олега? — набрасывается на меня Элька, когда остаемся одни.

— А чо я должен слушать про какого-то левого гондона, с которым ты «в отношениях»?

— Какая тебе разница, с кем я отношениях? Сам-то несвободен.

— С чего ты так решила? — присвистываю от удивления.

— Сделала выводы самостоятельно.