Свое время

Никуда я, если разобраться, не уезжал.

А значит, и спешить мне особенно некуда.

Ганька металась и суетилась, она, получается, нашла наконец работу, надо поздравить, что ли. Будет меньше подвисать в жежешечке и шататься заспанная по дому, это плюс; да и мать станет меньше ее пилить с плавным расширением радиуса в мою сторону… Жизнь, безусловно, налаживалась. Жизнь совершенно не изменилась, у меня сегодня общая биология первой парой. Половина курса проспит, справедливо рассудив, что физикам нафиг сдалась общая биология, и еще где-то треть не явится просто, без идейной платформы. Но я-то приду. Сейчас придумаю себе какой-нибудь завтрак, заправлюсь и потопаю на пары, и, разумеется, успею, торопиться мне точно некуда.

С кухни предсказуемо запахло сбежавшим на плиту Ганькиным кофе.

…Маршрутка стояла. Что само по себе было нормально: конечная остановка, никогда они не отъезжали сразу, пускай даже и в понедельничье утро, набитые под завязку бестолковым и злым торопящимся народом. Богдан пристроился на нижней ступеньке, с недавних пор, после того как он вытянулся в одно лето, это стало единственным местом, где получалось стоять прямо. Но сзади навалились, выдавили на ступеньку вверх, пришлось согнуться, подпирая маршруточный потолок тем местом, где шея соединялась с затылком. Вспомнился упавший когда-то — вчера?! — на пол маршрутки шарф, и как я успел вернуться за ним, ускорившись по собственной воле впервые в жизни… Шарфа Богдан сегодня, конечно же, не надел. А шею уже начинало сводить, и вокруг вяло переругивались тормознутые пассажиры, а водила возле маршрутки все смолил и никак не мог домучить нескончаемую сигарету…

Если б тут была Арна, мы давно бы уже ехали. Давно бы добрались, куда надо, и все эти люди вокруг даже и не заметили бы, как оказались втянуты в орбиту чужого, звонкого, как летящая стрела, времени.

Прекрати. Никакой Арны нет. Нет вообще и не было никогда.

Осталась только моя нелепая ускоренность, невозможность синхронизироваться с нормальными людьми, жить как все.

Маршрутка тронулась.

Она ползла по утреннему городу, словно отравленный таракан по линолеуму, скользя и переваливаясь, тыкаясь тупой мордой в остановки и готовясь издохнуть, потому что жить вот так нельзя, а придется. Собственная ускоренность порождает лишь тотальную замедленность всего и всех вокруг, не давая при этом ни малейших преференций — попробуй-ка пошевели зажатой в потный человеческий капкан рукой или ногой, попробуй-ка разогни шею. Их больше, они сильнее, и они всегда так живут. А тебе остается только научиться не слишком психовать по этому поводу. Рано или поздно все равно ведь доедем. Я успеваю, я никуда особенно не спешу.

Будем считать, что она мне приснилась — бешеная гонка по городам и весям, калейдоскопная, нечеловечески стремительная и, почему бы не признаться хотя бы себе самому, абсолютно бессмысленная. Вполне сопоставимая как по самоценности, так и по ощущениям с нынешним стоянием в ползучей маршрутке; если, конечно, вынести за скобки некоторые детали, да они уже и устранены без твоей посильной помощи. Что у нас образовалось в итоге? Жизненный опыт? — перестань, где он тебе может понадобиться, этот опыт. Нет, единственное, что пришло и осталось — осознание своего времени.

Мое время идет, пока улиточно тащится через город маршрутка. Движется, пока все вокруг предпочитают подвиснуть, словно древние программы на старом железе. Мое время априори быстрее, и если так будет всегда — а в моих силах постараться, чтоб было, — я могу…

Думать. Просто мыслить, а значит, существовать. Начать прямо сейчас: пройтись еще раз по основным проблемным точкам, понять, где именно я протормозил, слажал, допустил растущую погрешность на будущее. И каким образом все это можно исправить. Даже если оно окажется непросто и небыстро, я все равно рано или поздно добьюсь, решу. У меня теперь много времени.

Рядом с Богданом освободилось место, а он и не обратил внимания, когда, кто встал, каким образом протиснулся мимо. Сейчас две тетки с кошелками и юноша с планшетом совершали одновременную атаку на квадратный кусочек места под солнцем, за ними было забавно наблюдать и ничто не мешало опередить всех, устроившись с комфортом — но сколько мне еще ехать?.. Изогнулся, стараясь выглянуть в окно, ничего не увидел, а самая ушлая из теток уже напирала, оттесняя, и водитель что-то неразборчиво гудел о непереданных деньгах на проезд, и натужно закрывалась дверца на длинной палке… Богдан подвинулся, мимоходом давая шанс второй, не такой наглой тетке, ввинтился в прущую навстречу толпу и выбрался наружу.